Волки и боги

Нестор не знал, насколько он может доверять Сьерре, но он был честен с самим собой, и его «я» подсказывало ему, что он хочет, чтобы она сопровождала его. Пусть даже просто из-за компании, из-за звука ее дыхания, которое он слышал впереди себя, из-за тех мыслей, которые возникали в сознании каждого из них, когда они двигались молча. Ему очень хотелось считать, что в своем желании он был прав. Но в то же время он понимал, что это было чересчур эгоистично. И сейчас, когда судьба его племени висела на волоске, так рисковать было просто нельзя.

– Нестор…

– То, что с тобой случилось, ужасно. И мне бы хотелось найти способ это исправить. Но Азанор выразился ясно.

– Я больше не часть стаи.

– Ты была частью стаи, когда он объявлял об этом. Сьерра, я бы очень хотел, чтобы ты пошла со мной. Но ты сама знаешь все, что сейчас все поставлено на карту. Что если я не смогу его разбудить только потому, что ты будешь со мной?

Тягостная тишина повисла между ними. По выражению лица Сьерры Нестор пытался понять, насколько той плохо сейчас: так же, как ему, или меньше. Боль комом застряла в горле, и он сдавленным голосом проговорил:

– Мне очень жаль, Сьерра.

– Мне тоже, – рявкнула она. И резко раздвинув ветки руками, тяжело дыша двинулась прочь. Нестору до смерти хотелось выкрикнуть ее имя и попросить вернуться. А еще – стереть все сказанные минуту назад слова, как будто их не было вовсе. А главное, ему очень не хотелось быть провидцем, на которого взвалили такую тяжелую миссию, что его позвоночник едва выдерживал.

Но он ничего не сказал, не выкрикнул и не стер. И провидцем, естественно, быть не перестал. Он просто опустил голову и стоял так до тех пор, пока шаги Сьерры не потерялись в чаще леса.

Нестор поднял голову к светящемуся жестокому небу. Он снова остался один, но это одиночество было хуже, чем раньше, до встречи со Сьеррой. Хорошо бы она вылечилась или, по крайней мере, смирилась со своим новым положением. И хотя бы у одного из них все было хорошо. Нестор навострил уши. Если это действительно Дестра вела их до этого, возможно, она могла бы подать ему новый сигнал. Послать какого-нибудь кролика, перепелку, может, кабана. Но младшая богиня молчала, и ему пришлось идти дальше самому – в темноте, одиночестве и неопределенности.

Без Сьерры он шел значительно медленнее. Он внимательно прислушивался к шорохам: иногда ему казалось, что Сьерра возвращается и бежит к нему. Не могла же эта упрямая девчонка так быстро сдаться! Но никаких шагов не было слышно, и этот факт, который вообще-то должен был успокаивать Нестора – ведь он сам этого добивался, – вызывал лишь горечь в душе и неприятное ощущение под ложечкой. Он был один, и это было правильно. Но почему тогда он чувствовал себя так отвратительно? Уходя, Сьерра оставила ему почти всю еду, но есть Нестору почти не хотелось. Небо походило на серое и влажное море, облака висели низко, и птицы то и дело ныряли в них, как в волны, и выныривали обратно, летая прямо над землей. Лес готовился к зимнему сну. Нестор вспомнил о Сале, который потерял веру и позволил себе умереть среди корней своих деревьев. Каким-то образом его присутствие все еще было ощутимо, и, может быть, поэтому деревья выглядели так торжественно. Если бы Сал был жив, он бы точно успокоил Селену. Он был самым терпеливым из восьми главных богов – возможно, так было задумано, чтобы компенсировать непредсказуемый и вспыльчивый характер лунной богини.

Тут Нестор почувствовал, что на щеку упало что-то мокрое. Одна капля, вторая, третья… Спрятавшись под деревьями, Нестор слушал дождь, который звучал как холодная музыка. Но долго так стоять было нельзя. Нестор не знал, сколько времени у него есть в запасе и хватит ли на оставшуюся дорогу припасов, и, решив, что пусть лучше он промокнет, тронулся в путь. Идти было не очень приятно. Но больше всего его беспокоил даже не сам дождь, а то, что мир из-за него стал совсем размытым, а звук капель воды заглушал звуки леса. У него почти не было ориентиров. Ощупывая деревья руками, он нашел длинную сухую ветку и сломал ее. Она позволит ему не спотыкаться о корни и камни, которые как острые зубы, раздирающие кожу земли, торчали наружу.

Вдруг послышался какой-то звук. Он был похож на топот копыт дикого кабана, и Нестор напрягся. Эх, если бы можно было сейчас позвать Сьерру! Отбросив неуместные мысли, он продолжил движение в относительной тишине. Но вскоре звук повторился.