Волки и боги

Фернер перевел взгляд с Нестора на Сьерру. Казалось, он ждал, что она опровергнет слова провидца. Но девушка молчала, а Нестор продолжал говорить. Голос его стал спокойнее, но все равно он боялся и, казалось, старался не дышать, рассказывая, что случилось за последнее время и как наказание богини убивало их.

Первый из воинов стоически выслушал рассказ. И только по тому, как напряглись мышцы на его груди и жилы на шее, было видно, как сильно он его тронул. Наконец Нестор закончил, и вокруг воцарилась гробовая тишина. Провидец нервничал, Сьерра, не находя нужных слов, тоже молчала. Прошло не меньше пяти минут, прежде чем Фернер отреагировал. Он наклонился к топору и схватил его легким движением, как будто тот весил как перышко.

– Ты идешь с нами? – спросил Нестор. И Сьерра услышала тревогу в голосе друга, за которую, конечно, не могла его винить. Сама она уже давно стояла, сжав руки в кулаки и больно вонзаясь ногтями в ладони.

– Ждите здесь.

Слова Фернера казались острыми, как лезвие его топора. Сделав несколько шагов, первый воин прямо на ходу обратился в белого волка. А его оружие и одежда будто растворились в воздухе. Мощными движениями он побежал по каменистой тропе, которая привела сюда Сьерру и Нестора – когда это было? – казалось, целую вечность назад. Сьерру всю разрывало от желания вырваться на свободу, покинуть эту тюрьму сна и камня. Добежав до вершины, Фернер завыл, и от его воя, мощного, как звук грозы, разрывающей небо, гора содрогнулась. Друзья затаили дыхание, пытаясь понять, что означал этот крик – так много разных чувств было в нем перемешано. Там были и ярость, и горечь, и угроза, и желание свободы. И столько в этом вое было силы, что ребята слышали еще некоторое время, после того, как внутри горы воцарилась тишина. Нестор и Сьерра остались одни. Оба тяжело дышали, как два ребенка, которых одних в темноте оставила мама.

– Он сказал подождать его, – пробормотал Нестор.

– Да, – ответила Сьерра упавшим голосом.

Волнение от произошедшего отхлынуло, и на плечи девушки свалилась такая неизбывная усталость, что она чуть не упала в обморок.

Ее лодыжка горела, будто до костей пронзенная невидимыми иглами. Она лихорадочно зашарила в поисках места, куда бы можно было сесть, пока головокружение окончательно не одолело ее. Садиться на камень, где еще недавно спал первый воин, казалось неуважительным, и без сил она рухнула на пол. Нестор сел рядом. Трясущимися руками девушка сняла ботинки. Одна нога сильно опухла, и было видно, как сильно плоть пульсирует под кожей. Скривившись, охотница ощупала кости. Они, казалось, были целы, но прикасаться к ноге было больно.

– Ты что-нибудь сломала? – спросил Нестор.

– Кости в порядке, – ответила Сьерра и, вздохнув, прислонилась спиной к камню. Казалось, она еще никогда в жизни не чувствовала такой усталости.

– Твой отец был ликантропом. Наверняка, он знал, как такое лечится.

– Покоем и терпением, – огрызнулась Сьерра, с горечью подумав, что у нее не было сейчас ни того, ни другого. Но тут ее веки начали тяжелеть, и прикрыв глаза, она проговорила:

– Я всего на минутку. Просто немного передохну.

И тут же заснула. И ни холод в пещере, ни вой Фернера, который все еще продолжал звучать в ее ушах, не помешали ей этого сделать.

* * *

В костре потрескивал огонь. Тело Сьерры онемело от сна, а веки припухли. Она заснула в неудобной позе, и шея болела так, будто кто-то воткнул ей в сухожилия десяток деревянных колышек. Девушка наморщила нос и потерла глаза тыльной стороной ладони. Желудок пел от голода: похоже, он первым почуял запах жареного мяса, еще до того, как сознание смогло напомнить ей, где она и что происходит. Костер горел жарко, и тени от языков пламени весело плясали на стенах пещеры.

Нестор спал на полу рядом. Стоя к ним спиной, Фернер жарил на костре мясо. Руки его, сильные и белые, были перепачканы в крови кабана. У Сьерры потекли слюнки. Ей дико хотелось есть, но не зная, как правильно вести себя с воином, она боялась подходить ближе.

– Ты можешь подойти, – будто читая ее мысли, сказал Фернер, не оборачиваясь.

В этот момент Нестор пошевелился во сне, и вспомнив, что она не одна, Сьерра решилась приблизиться. Остановилась на почтительной дистанции, достаточной, впрочем, для того, чтобы внимательно смотреть воину в глаза. Лицо Фернера оставалось таким же бесстрастным. Создавалось впечатление, что он по-прежнему высечен из камня. На лице и руках красовались шрамы, куда более белые на вид, чем его кожа. Сьерра бросила взгляд на свои руки и поразилась тому, какими хрупкими и нелепыми выглядели они по сравнению с руками Фернера. Первый воин взглянул на девушку и нахмурился. Похоже, это выражение было единственным, которое могло принимать его лицо.

– Значит, ты мой потомок.

– Так говорил мой отец, – вместо того, чтобы произнести эти слова с гордостью, Сьерра проговорила их с какой-то униженной оправдательной интонацией.

Фернера, впрочем, это мало интересовало: все внимание его было сосредоточено на лодыжке девушки.

– Давно? – спросил он, указывая на рану.