Волки не дремлют

По рекомендации подполковника Иван Александрович Орешкин, работая над секретными документами и чертежами, в присутствии отдельных лиц часто прикуривал от своего портсигара, а затем, убрав документы в сейф и оставив портсигар на столе, выходил из кабинета. Но никто из присутствовавших при этом никакого интереса к портсигару не проявлял. И чекисты постепенно убедились: среди работающих вместе с Орешкиным шпиона, интересующегося делами экспедиции, работами главного инженера, могло и не быть. Но это вовсе не означало, что можно было успокоиться... Чекистами разрабатывались другие версии, но заслуживающих внимания данных получено пока не было.

А время шло. Приближался день очередного сеанса. Помня указание начальника, за три дня до срока капитан зашел к Турантаеву и показал подготовленные для противника «разведданные». Тот внимательно прочитал текст, взял карандаш и дробно застучал им по настольному стеклу. Оллонов насторожился, он понял, что Айсен Антонович чем-то недоволен. И не ошибся.

— М-да, — Турантаев посмотрел на капитана. — Липа. Прямо скажем, на простачка сработано. Не поверят они этому. Нужно что-то более правдоподобное. Постарайтесь, к примеру, использовать портсигар, пожалуйтесь на трудности, на отсутствие помощников. Так что, поработайте, подумайте еще.

На другой день капитан предложил начальнику новый текст радиограммы. Турантаев прочитал его, улыбнулся, внес небольшие коррективы.

— Вот теперь, по-моему, совсем другое дело. Перед сеансом зайди. К этому времени я ее зашифрую.

И вот капитан с лейтенантом снова на реке. На этот раз они связались с разведцентром сравнительно быстро. Слышимость была хорошей. То, что передал Черенков, в расшифрованном виде выглядело так: «ДЯДЯ БРОСИЛ КУРИТЬ. ПОРТСИГАР БЕЗДЕЙСТВУЕТ. ВЫПОЛНИТЬ ЗАДАНИЕ ВДВОЕМ ТРУДНО. ПРИНИМАЕМ МЕРЫ ПРИОБРЕТЕНИЮ НУЖНОГО ЧЕЛОВЕКА. ЖДЕМ УКАЗАНИЙ.»

Приняв подтверждение о приеме и сигнал «АС-30», Черенков сказал об этом капитану.

— Подождем. Не впервой, — спокойно ответил Оллонов и не спеша зашагал вдоль берега реки. Когда он вернулся к лодке, Черенков, пристроившись на самом носу, курил. Оллонов сел рядом, достал перочинный ножичек и принялся стругать какой-то корень. Наблюдая за капитаном, Черенков видел, как, казалось бы, ни на что не пригодный кусок дерева принимает определенную форму. А вскоре в руках капитана оказалась голова оленя с причудливыми раскидистыми рогами.

— Ну как?

— Здорово! Честное слово, здорово! Никогда бы не подумал, что из обычного корня можно вырезать такое чудо, — откровенно признался лейтенант.

Черенков надел наушники, включил рацию на прием и стал ждать. Назначенное время истекло, однако там молчали. И только на тридцать пятой минуте он принял ответ.

— Только и всего? — пробежав глазами пять групп цифр, недоумевал Оллонов. — Что-то сухо они с нами разговаривают. Интересно, что они тут состряпали? Ну да ладно, гадать не будем — дома узнаем.

Как ни странно, ничего нового в принятой радиограмме не было. Как и раньше, центр предлагал ускорить выполнение задания не ожидая помощи. Радиограмма и на этот раз была подписана Мэнсфилдом.

Еще раз прочитав ответ разведцентра, подполковник Турантаев посмотрел на присутствующих:

— Ну, и как вам нравится ответ?

— Честно говоря, — сказал капитан, — мне не очень...

— Мне тоже. Или они боятся рисковать и не намерены поэтому посылать вам помощь, или готовят какой-то сюрприз, — он потер пальцами поседевшие виски. — И почему вдруг все радиограммы подписывает Мэнсфилд? Задачка... Вот что, — он посмотрел на лейтенанта, — вы поедете в Якутск. А вас, Николай Спиридонович, мы тоже отправим в длительную командировку. Не уловил? — И поняв, что Оллонов действительно не уловил его мысли, Турантаев через стол склонился к нему: — Семнадцатый нам только мешает. К тому же вы на него совсем не похожи, так что недалеко и до греха. Вот мы и отправим его к черту на кулички...

— И об этом сообщим в центр?

— Именно. А сделает это Вольф, то есть Черенков. В министерстве заготовят письмо, исполненное почерком «Вольфа» и их тайнописью, в котором и сообщат об убытии семнадцатого. Плюс к этому вложат в конверт несколько непроявленных микропленок, изъятых якобы в свое время из портсигара. О пленках я позабочусь сам.

— А почему... — начал было Оллонов, но Турантаев остановил его.

— Ты хочешь спросить, почему непроявленные? Чтобы их проявить, нужна целая фотолаборатория, а это для шпиона небезопасно.

— А мне, Айсен Антонович, когда ехать? — спросил Черенков.

— Чего ж тянуть, сегодня и вылетайте. Самолет уходит вечером, успеете...

В Якутске лейтенант Черенков долго не задержался и через четыре дня вернулся в Адычан. Турантаев внимательно выслушал подчиненного и, когда тот кончил докладывать, спросил:

— Значит, Борис Иванович не возражал? Согласился с нашим мнением? Письмо, следовательно, вы опустили в Батагае по его рекомендации?

— Полковник Вагин сказал, что так будет лучше. Конспиративнее для их агентов.

— А пленки?

— Их вклеили в черный конверт из-под фотобумаги, а на открытке с пейзажем Якутии тайнописью указали, где их искать.