Волки Одина

Мои ноги ступали по мощеным улицам Рима! Граций прислал нам провожатого – загорелого улыбчивого юношу с дружелюбными глазами. Звали его Грегоровий. Никто из нас не мог запомнить его имени, а уж выговорить – и подавно, так что мы стали звать его Грег. Всем не терпелось сойти на берег, но нельзя было оставлять корабли без охраны, так что пришлось тянуть жребий. Четырнадцать человек, которым выпало остаться, принялись громко жаловаться на судьбу и осыпать нас оскорблениями. Мы прошли за Грегом в ворота, которые он назвал Порта Тригемина – «Тройные ворота». Их обрамляли гладкие каменные колонны высотой с дуб. Я дотронулся ладонью до прохладного камня, думая о том, сколько же изумленных странников проделывали это до меня.

– Хорошо, что римлянин прислал нам провожатого, – заметил Брам.

Пройдя между двумя длинными домами, отделанными красными изразцами, мы вышли на открытое пространство, откуда открывался вид на город.

– Вот если б он еще по-нашему говорил… – добавил Медведь.

Грег говорил со мною на английском, а я переводил остальным, но каждый раз, когда парень показывал на какое-то здание, норвежцы и датчане в нетерпении махали руками или раздраженно чесали головы, потому что быстро объяснить я не мог.

– Его послали следить за нами, Брам, зверюга ты тупоголовая, – сказал я. – Как только они увидели твою волосатую морду, сразу решили, что глаз с тебя не спустят.

– Правильно решили, – ответил Брам, – потому что… Один Одноглазый, это еще что такое?! – Он удивленно воззрился на круглое каменное здание с блестящими колоннами и крышей, похожей на шапку, только сделанной из сотен маленьких кирпичиков, а не из соломы.

– Раньше это был храм древнеримского бога Геркулеса, – перевел я, – а теперь церковь Белого Христа.

Кто сплюнул, кто схватился за амулет, а то и за рукоять меча. Скандинавам нравилась история о Геркулесе, и они сочли несправедливым то, что его храм забрал себе бог, который даже меча в руках не держал. Мы же взяли с собой на берег мечи и ножи, хотя, похоже, никто на нас нападать не собирался. Рим привык даже к таким, как мы. Достаточно было посмотреть вокруг, чтобы понять: каким бы ни был этот город в давние времена, теперь он больше походил на огромную спутанную сеть, и народу в нем больше, чем рыб в море. Пока мы шли мимо знаменитых развалин, я видел людей всевозможных цветов кожи: синелицых силачей с бритыми головами, краснощеких и рыжеволосых мужчин дикарского вида; женщину с раскосыми, как у кошки, глазами и желтой кожей; изящных юношей, красивых, как эмировы жены. Некоторые из них даже лица раскрасили подобно женщинам, что все мы сочли недостойным мужей. Еще я видел людей с кожей цвета сажи, курчавыми волосами и желтыми, как масло, глазами. А у других были ястребиные глаза, длинные носы и смуглые, словно выдубленные солнцем, лица. Я рассудил, что это и есть потомки древних римлян, ибо глядели они вокруг высокомерно и по-хозяйски. Были мореходы, только что сошедшие с корабля. Как и мы, они бродили по улицам и с раскрытыми ртами глазели на каждую колонну, дом и статую.

– Как думаешь, Асгард похож на Рим, Ворон? – спросил Сигурд.

– Да, только без жалких лачуг, – ответил я.

Почти к каждой каменной стене притулились деревянные хижины. Грег сказал, что в них в основном живут крестьяне и те, кто работает на виноградниках и полях внутри стен Аврелиана [34] и за их пределами. Даже те храмы, что не забрали себе христиане, нашли новое применение – из них сделали амбары или просто жилые дома. Почти у каждого каменного здания была надстройка или пристройка.

– Я всегда думал, что боги живут в деревянных залах, – сказал я, – как у нас, только, конечно, побольше и украшенных резьбой так искусно, что смертному не повторить. А теперь… – Я потряс головой, стряхивая воду с волос. – Если уж римляне воздвигли такое из камней, то наши боги и подавно могли.

Сигурд поджал губы.

– Поразительно, – признал он, глядя вокруг сквозь никак не утихавший дождь. – Я бы не поверил, если б собственными глазами не увидел. Только вот какое-то холодное тут все, что ли. Камней мертвых много.

В моей голове промелькнуло воспоминание, словно блеснула чешуей рыба, которую только что выудил из воды.

– Если здесь и были духи, они давно покинули это место, – произнес Сигурд.

Я огляделся. Вокруг по-прежнему величаво возвышалось множество древних колоссов, но гораздо большее их число пришло в упадок – древние камни растащили, чтобы залатать ими дома. Казалось, город одновременно и умирает, и возрождается, становясь другим, непримечательным.

– Это-то мне и снилось, – сказал я, мрачнея.

Кошмар прошлой ночи по-прежнему тяготил душу. Меня словно придавило могильным камнем, из-под которого я, сдирая ногти, выбрался на свет, однако продирающий до костей холод так и не отпустил.

Сигурд повернулся ко мне. Не имея терпения дождаться моих пояснений, остальные разбились на группки по двое, трое и ушли вперед, пообещав Улафу и Сигурду не попадать в неприятности.

– Тебе снился Рим? – переспросил Сигурд, откидывая с лица мокрые волосы и собирая их на затылке.