Волки Одина

– Нет, – покачал я головой, – мертвец. Гниющая плоть, голые кости, кишащие внутри черви. Отчетливо было слышно, как они пожирают плоть. – Я скривился от отвращения. – Мне кажется, тот мертвец и есть Рим. – Невольно я проследил глазами за красивой девушкой, которая скрылась в толпе. – Все эти люди, они как черви. А кости, торчащие из гниющей плоти, – вот эти каменные дома.

Сигурд нахмурился. Его взгляд застыл на моем лице, и мне показалось, что смотрит он на мой левый глаз, который всегда притягивал взгляды, как огонь – мотыльков.

– Это всего лишь сон, Ворон, – сказал ярл. – Нам всем снится смерть. – Он улыбнулся, с золотистых усов его стекала вода. – Такие сны напоминают нам о том, чтобы мы не дали себя убить.

– Тебе не нравится наш город? – спросил подошедший Грег, мягко касаясь моего плеча.

– Да мы и не мечтали увидеть такое чудо, – улыбнулся я.

Он тоже улыбнулся и снова пошел впереди.

– Мы никогда не видели столько людей сразу, Грег, – крикнул я ему.

– Просто все хотят в Рим. Рим – свет и столица мира! – прокричал он в ответ, раскинув руки в стороны и не обращая внимания на то, что на него оглядываются. – Знаете, кто это сказал?

– Да, – послышался тихий голос отца Эгфрита.

Я думал, что монах отстал от нас, задержавшись в одной из церквей, а он тут как тут – снова шагает рядом в промокшей до нитки рясе.

– Это сказал англичанин, – торжественно объявил Грег, – великий Алкуин Йоркский, с ним даже наш император советуется.

– Мы его видели, – похвастался я, не удержавшись.

Однако Грег не замедлил шаг, будто не слышал моих слов; наверное, подумал, что нам встретить Алкуина – все равно что ему стать императором.

– Рим – свет и столица мира! – повторил он, на этот раз обращаясь к старику, везущему тележку с золотистым хлебом.

За поясом у старика торчал нож, с виду еще более старый, чем он сам. Торговец остановился, обругав Грега и бросив на нас уничтожающий взгляд.

– От которой остались груды грозных развалин, – болтнул Эгфрит.

– Что это ты говоришь, монах? – спросил я.

– То, что Алкуин сказал дальше, – ответил Эгфрит. – Он-то видел, каким Рим был и во что превратился. Грегоровий, наверное, забыл про вторую часть высказывания.

«Странно, – подумал я, – даже находясь в шумном скопище крестьян, торговцев, потаскух и странников, все равно ощущаешь зловещее молчание древних руин».

– Куда ты нас ведешь, Грег? – спросил я, едва не выворачивая шею – столько всего интересного было вокруг.

Пенда глазел на каменное изваяние, которому было несколько сотен лет. Цвет еще не совсем сошел со статуи императора, по-прежнему сжимающего в руках меч.

– На Палатин, – ответил Грег. – Рим стоит на семи холмах, Палатин – главный из них. Там зарождался город.

– Этими короткими мечами убивали наших предков, Виглаф, – обратился Пенда к уэссекцу, который кинул монету рабам Христа, тянувшим заунывную песню возле церкви.

– Правильно, Виглаф, заплати им, чтоб заткнули глотки, – крикнул я.

– Это кинжал, – продолжал Пенда, изображая, что наносит удар ножом в живот невидимому противнику. – Когда римляне стояли в стене щитов, такими кинжалами было удобно врагу кишки выпускать.

Удивительно, как удалось из камня изваять столь похожую на человека фигуру. Даже спустя столько лет каменный император выглядел так, будто готов еще раз прирезать всех своих врагов, давно лежащих в могилах.

С холма открывался потрясающий вид. Огромный город простирался вширь и вдаль. Казалось, что громадные здания борются друг с другом за кусок земли и победителей в этой борьбе нет. Другие же заняли небольшие возвышения и тем самым защитили себя от посягательств остальных каменных гигантов, но не от бедняков, которые пристроили к ним свои деревянные лачуги, пытаясь заполучить себе хотя бы одну крепкую стену.

– На юге холм под названием Авентин, на востоке – Целий. – Грег указал на северо-восток. – Там, между Форумом и Марсовым полем, – Капитолий с красивейшими церквями, а на востоке – Эсквилин. Дальше на севере – Виминал, а за ним – Квиринал, из-за дождя их не видно. – Грег поежился и одернул промокшую тунику. Потом, будто оправдываясь, добавил: – Давно так не лило.

– У нас на родине все время ходят в шлемах, чтоб дождем голову не продырявило, – сказал Сигурд.

Грег выпучил от удивления глаза, но потом понял, что ярл шутит. Провожатый продолжил рассказ, однако я слушал его вполуха, позабыв про дождь и зачарованно глядя на северо-восток, где стояло здание, равное которому даже боги вряд построили бы.

– Амфитеатр Флавиев [35], – с благоговением в голосе произнес Грег. – Ему уже почти восемь веков. Конечно, с тех пор он изменился, но по-прежнему поражает воображение.

– А что в нем? – спросил я.

Огромный амфитеатр возвышался над остальными зданиями, которые и сами-то были больше всех, что я раньше видел.

Не круглый, а больше похожий на яйцо, амфитеатр был выстроен из четырех рядов колонн, поставленных друг на друга, между которыми зияли отверстия, ровные, как в искусно сплетенном кружеве. Сверху он был ничем не покрыт – даже римляне не смогли бы воздвигнуть такую гигантскую крышу.