Волки Одина

Улаф перевел взгляд на то, что осталось от арабской галеры. Ветер относил на восток предсмертные крики синелицых, которые, пылая, как факелы, прыгали за борт, но, будто охваченные колдовским огнем, продолжали гореть и там.

– Жидкий огонь не гаснет в воде, – надменно произнес Вардан.

«Морскую стрелу» было уже не спасти. Просмоленные борта ладьи неистово пылали, густой черный дым застилал голубое небо.

– Молодец, Косолапый! – крикнул Бодвар шкиперу «Коня бурунов» Эгиллу Кетиллсону, прозванному Косолапым за хромоту.

Только благодаря храбрости его команды датчан не постигла участь синелицых. «Конь бурунов» встал кормой к носу «Морской стрелы», еще не охваченному огнем, и Эгилл с товарищами принялись втаскивать датчан к себе. Стрелы сыпались на оба горящих корабля, и какое-то время дым был датчанам на руку – грекам приходилось пускать стрелы вслепую, но к обреченным кораблям, изрыгая пламя, уже спешил второй дромон.

Глаза Сигурда полыхали гневом, ярость исходила от него, словно густой черный дым. Он стоял спиной к нам и смотрел, как гибнет «Морская стрела». Больше всего ему хотелось развернуть своих драконов свирепыми мордами к грекам и обрушиться на них со всей злостью. Но нет у корабля врага злее, чем огонь. Он голодным зверем набрасывается на отборное просмоленное дерево, а что бывает дальше, мы все только что видели – отблески ужасного пожара еще плясали в наших зрачках.

Дромон изверг новый поток огня. Слишком рано – ветер отнес огненный шар на расстояние броска копья от «Коня бурунов». Его весла безостановочно рассекали воздух, точно крылья ворона, – гребли все, кто мог, остальные или пускали стрелы, или закрывали щитами гребцов. Море позади снеккара полыхало. На «Змее» бранились и качали головами – горящая вода все равно что говорящий мертвец.

– Без богов не обошлось, помяните мое слово, – проворчали у меня за спиной.

– Ага, все видели, как Финна плевалась огнем, когда застала тебя с одной из твоих плоскогрудых рабынь, Хастейн, – сказал Бьярни, но почти никто не засмеялся.

Мы налегали на весла, поглядывая на черный дым в небе, – корма «Змея» заслоняла от нас пылающие корабли. «Фьорд-Эльк» шел за нами, не отставая: воины Никифора наконец-то проворно заработали веслами, сгореть никому не хотелось.

– У этих ублюдков мочи не хватит нас догнать, – сказал Пенда, когда стало ясно, что греческие дромоны не погнались за нами.

Они подняли огромные белые паруса и повернули на северо-запад, возвращаясь в Эгейское море, как пауки к себе в паутину. Мы убрали весла, подняли зарифленный парус, чтобы ветер нес нас к восточному берегу, и принялись решать, что делать дальше.

– Знают, что нас не поймать, – сказал Сигурд, стягивая с себя тяжелую кольчугу. – Слишком много островов.

– Да уж, это все равно что гоняться друг за дружкой вокруг стола, – подтвердил Улаф, вытирая с лица пот.

Свейн Рыжий окатил себя морской водой из кадки, отхаркался и откинул волосы со лба. На его словно вытесанном из камня лице читалось мрачное недоумение.

– Если это корабли императора, – произнес он, роняя капли с мокрой бороды, – отчего он не помахал им своей чертовой короной и не велел расцеловать его греческую задницу? Сдается мне, тогда бы нас приняли порадушнее.

Сигурд спросил об этом у самого Никифора.

– С тем же успехом я могу сунуть руку волку в пасть и ждать, что он ее не откусит, – ответил тот, указывая на Сколла, который лакал грязную трюмную воду.

Те, кто понял, что сказал император, кивнули в знак согласия – все помнили сагу о том, как волк Фенрир отгрыз руку Тюру. Никифор присел – «Змей» взмыл вверх: ему не хватало хода, чтобы рассекать волны.

– Не знаешь ведь, кто верен тебе, а кто – изменник, – продолжал базилевс.

Он снял свою чешуйчатую кольчугу, оставшись в белой тунике, перехваченной красным поясом. В отличие от нас, Никифор почти не вспотел.

– Чтобы взойти на трон Константинополя и облачиться в пурпурные одежды, нужна поддержка влиятельных друзей. – Он кисло улыбнулся. – Наверняка Арсабер уже запустил лапу в мою сокровищницу и везде наставил своих людей.

– Мы так же сделали, – заметил Вардан, заслужив неодобрительный взгляд Никифора. Генерал пожал плечами и хлопнул муху на руке.

– Ну, и как нам пройти мимо твоих огненных чудовищ? – спросил Улаф. – Мне совсем не по нраву плавать с ними в одном море.

Никифор стиснул зубы – могущественный император не привык слышать вопросы, а отвечать на них – тем более.

– Спрячемся вон там, в ложбине, как между пухлыми прохладными грудями, – сказал Сигурд, указывая на берег по правому борту.

Едва заметные в море, у берега волны набирали силу, взбивались в пену и окатывали песчаный берег – один только звук прибоя уже освежал разгоряченную кожу.