Волки с вершин Джамангры

— У вас? Хороший. Так не смотрят на жертву, и потому я согласна. Ведь вы оставите мне утром золотую монетку? А, возможно, и больше. И вообще, Даниэль, не желаете сделать меня своей содержанкой? На все то время, пока находитесь здесь? Честное слово, я слова никому не скажу, и у вас не будет причин беспокоиться, что узнают о вашей связи с простолюдинкой. И появляться со мной нигде не нужно. Вы мне нравитесь, а заодно я поправлю свои дела. Затем, покидая Клаундстон, порекомендуете меня кому-нибудь из своих знакомых. Я сейчас подскажу, как именно. «О-о-о, эта девушка нечто: что она вытворяет в постели! Причем плата совсем умеренная». Только обязательно нужно закатить глаза от восторга. Не лучшая ли рекомендация? Кстати, поначалу простите меня за неопытность в тех делах, для которых вам и нужна? Слышала, некоторым мужчинам она так нравится, и очень хочется надеяться, что вы один из них. Но я быстро всему научусь, будьте уверены, с таким-то учителем! Ну что, убедила, и мы можем идти? Или вам нужно время подумать?

— Аннета, хочешь, я сделаю тебя королевой Ландаргии?

— Хочу, Даниэль.

— Только придется немного подождать.

— Я терпеливая. Видишь, даже не спрашиваю — когда. И не надо было поить меня этим дурацким вином, я бы и так все рассказала.

— Все-все?

— Даниэль, так ли уж тебе захочется узнать все?

— Не уверен. И да, сейчас я отвезу тебя домой.

— Значит, оставаться мне без золотой монетки?

— Увы. Зато потом получишь их целых две. Но придётся постараться!

— Хорошо, мой господин! — Аннета в притворной покорности опустила глаза. — Или как мне теперь правильно вас называть — содержант?

— Даниэль Первый. Забыла кем тебе предстоит стать?

Назавтра весь центр Клаундстона пестрел афишами с моей физиономией. Ну и соответствующим текстом. Он убеждал, что зрелище публике предстоит незабываемое, о котором они будут рассказывать внукам. Собственное изображение мне понравилось, талантливый художник, чего уж там. Мастер подправил те детали, которые и мне не нравятся, а заодно убрал шрам на щеке. Небольшой, не слишком-то он бросается в глаза, но я с удовольствием обошелся бы и без него. К тому же добавил улыбку, на мой взгляд довольно обаятельную. Не меньшую работу проделал и гравер, когда переносил портрет на матрицу. Схожесть была почти полной, и все-таки разыскивать человека основываясь на изображении я не решился бы.

Предстояло в срочном порядке найти человека, который достаточно хорош для того чтобы у меня появилась возможность нормально подготовиться к турниру. Кем бы ни считали меня другие, и уж тем более, кем бы ни возомнил себя сам, там собрались лучшие. И еще попытаться узнать о судьбе Александра сар Штроукка, перед которым, несмотря ни на что, чувствовал себя виноватым. Каково ему сейчас, в одиночестве в незнакомом городе, почти без денег, и практически без опыта? Да и где бы он его приобрел — у себя в имении, которое покидал лишь изредка? Оставалось только надеяться, расставшись с ним, я сохранил ему самое ценное, что есть у любого из нас — жизнь.

Приглашение наместника Клаундстона я все-таки принял. Было предельно ясно, что интересую его не сам по себе — долгое время находиться в свите человека, который и должен его сменить, и вдруг заявиться сюда в одиночестве. Что бы все могло значить? Принял, уведомив, что явлюсь не один, но с дамой. Которую, кстати, на тот момент предстояло уговорить.

Поначалу Аннета отказалась наотрез. И главным мотивом ее отказа стала извечная проблема всех женщин, в случае с ней самой как нельзя более обоснованная — наряд.

— Аннета, бал в дома наместника не просто бал — он бал-маскарад, к тому же благотворительный. Каждый на нем внесет свою посильную лепту для детей-сирот Клаундстона.

— И что?

— Все они постараются напялить на себя то, что в их представлении те и носят.

— Мало утешает.

Согласен — самый что ни на есть фарс. Для того чтобы почувствовать себя в их шкуре, нужно в ней побывать. И все-таки удачно — нам не придется суматошно разыскивать Аннете подходящее платье, и не менее лихорадочно подгонять его по фигуре. К тому же и времени у нас столько нет. Что же до меня лично, обойдусь и без маскарадного костюма. Тем паче, самих масок не будет. И потому, наряжайся — не наряжайся, толку с этого ноль, а значит, избавиться от чрезмерного внимания к своей персоне не получится.

Так или иначе, но уговорить Аннету мне удалось, пусть далеко и не сразу. Не знаю уж, что больше сыграло роль — моя ли красноречивость, что-то еще, но добиться согласия получилось.

Конечно же, когда увидел девушку, меньше всего она была похожа на сироту. «Но уж точно не будет бросаться в глаза», — думал я, помогая девушке подняться в экипаж.

— Красивые серьги.

— От мамы остались. Это все, что у меня есть. Даниэль, может ты отправишься один?

— И не подумаю. Боишься? — глядя на нее, спросил я уже внутри.

— Боюсь! Как они ко мне отнесутся, если всё узнают?

В самом лучшем случае — снисходительно.

— Даже не думай об этом. Главное, почаще улыбайся: улыбка у тебя замечательная!

— Ну не могу же я улыбаться все время! За кого тогда меня примут?