Волки с вершин Джамангры

– Конечно же! Вы думаете, почему в скромный Ландар прибыло столько народу? Настоящая толчея! А где она, там всегда и ссоры, и другие проблемы. Хотя, как бургомистр, я вполне доволен: городской бюджет, знаете ли. Если разобраться, именно во время праздника он главным образом и пополняется, причем значительно.

Согласен, городской бюджет – это такая штука, что, если бы даже Пятиликий не являлся, его появление стоило бы придумать. И его обязательно кто-нибудь да увидел бы. После чего клялся бы всем, что ему свято: дескать, все именно так и есть. Человеческую натуру не исправить.

– И они собираются, чтобы просто на него… – Я вовремя заменил «поглазеть» на «увидеть», пусть даже фраза получилась неправильной, все по той же причине.

– Конечно нет. Кто-то просит исцеления для себя или родственников, другие благословления, третьи достатка, четвертым нужно что-то еще, каждый – свое.

– И?

Перечисленное можно попросить и в любом из Домов. Но там все происходит через посредников, здесь же есть шанс обратиться напрямую. Улыбку я себе не позволил. Тем более давно уже они у меня не получаются.

– Все сложно, господин сарр Клименсе, – уклончиво ответил он. И, вероятно, заканчивая нашу беседу, поинтересовался: – Так найдется у вас для меня немного времени?

– Это вы от меня теперь не отделаетесь! – Вот тут моя улыбка была бы как раз к месту. – Когда вам будет удобно?

– В любое время!

Вообще-то Ставличер мог бы сказать и не так торопливо.

– Сейчас мне предстоит сделать один визит, но, как только вернусь, буду полностью к вашим услугам.

– Договорились.

Мысль посетить местный Дом Истины возникла у меня сразу же после разговора с Клаусом. Имелась и другая причина – передать письмо от Корнелиуса Стойкого его настоятелю.

– Как понимаю, господин Даниэль сарр Клименсе?

– Он самый.

Настоятель Дома Истины вызывал к себе уважение одним своим видом. Крупный, средних лет наголо обритый мужчина, без растительности на лице и со спокойным взглядом серо-голубых глаз, он говорил неторопливо, как будто взвешивая каждое слово, перед тем как его озвучить.

К нему меня проводили после того, как я высказал свое намерение с ним встретиться одному из послушников. Совсем еще юному, не старше шестнадцати, в обычной для этого Дома мантии – из грубого полотна темно-синего цвета, длиной до пят и с капюшоном. Стоячий воротник которой тем не менее был украшен узором, вышитым золотой нитью, что означало какой-то ранг. Наверное, невысокий, поскольку в ширину узор был не толще мизинца. В отличие от того, что имелся на вороте настоятеля, – едва не в ладонь.

Помещение, где он меня принял, представляло собой нечто среднее между кельей, жилой комнатой и кабинетом. Убранство было скромным, впрочем, как и размеры помещения. Хотя, возможно, имеются здесь и другие – настоящие залы. Гигантские, в позолоте и с высоченным потолком. Но я – не свой, я вообще не принадлежу ни к одному из Домов, и потому не напускная ли аскеза, выставленная напоказ для таких, как я? Маги умеют хранить свои тайны, чего только ни коснись.

– С чем к нам пожаловали, господин сарр Клименсе?

– Прежде всего мне хотелось бы передать письмо от Корнелиуса Стойкого.

– Значит, есть и иная причина? Если вам хотелось бы того же, для чего вы в свое время отправились на север Ландаргии, опасаюсь, что разочарую. Ни сам я, ни любой другой из обитателей Дома ни одним из искусств фехтования не владеем. Так уж сложилось с незапамятных времен, что на юге куда больше значения придают другому.

Я мог бы удивиться его осведомленности, но не стал. Дома, равно как и принадлежащие им монастыри, не живут обособленно. Их представители между собой встречаются, переписываются, а еще, как утверждают, правда, без всяких на то оснований, есть у них и таинственный способ общаться даже на дальних расстояниях.

– Иная причина есть. Но к фехтованию она не имеет никакого отношения.

Мне хотелось поговорить о том, что случилось со мной этой ночью и что не могло не вызывать беспокойства. Сколько бы ни думал над произошедшим, так и не смог найти пусть даже малейшее доказательство того, что какое-то время себе не принадлежал. Все было явственным настолько, насколько это вообще возможно. Но если с моим рассудком по-прежнему все в полном порядке, значит, какое-то время им управлял кто-то со стороны. И не повторится ли подобное раз, другой, третий, но в несколько иной интерпретации? Например, незнакомец вдруг набросится на меня, и мне не останется ничего другого, как, защищаясь, его убить? Чтобы затем прийти в себя и увидеть у своих ног мертвого Клауса. И услышать, что напал я сам, убив без малейшего повода.

Кларисса, которую я видел вчера вечером, была самая настоящая. Уж мне ли не узнать ее после множества наших встреч? И с кем об этом поговорить? С Клаусом? Виктором, Александром? С Куртом Стаккером? Со своей лошадью Рассветом? И уж если настоятель Дома Истины не тот самый человек, где искать его вообще? Еще несколько таких случаев, и, боюсь, мой рассудок не выдержит.