Волки с вершин Джамангры

Я взял свою кружку, поднес к лицу. Пахло действительно замечательно – ни одной грубой нотки. Запахи у меня всегда с чем-нибудь ассоциируются, ведь они есть у всего – у нищеты, отчаяния, счастья, надежды… Бренди Тельроса пах будущим, и до этого я и знать-то не знал, что у грядущего тоже имеется свой аромат. Аромат неопределенного, зависящего от множества обстоятельств и мелких случайностей, но, не почувствуй я запах, точно бы понял, что будущего у меня нет. Все это было странным и не с чем сравнить. И еще ко мне пришла мысль – стоит только попробовать, как откроется его часть. Мизерная, но даже это пугало: а вдруг там одна лишь тьма? Возможно, все придумал себе сам и бренди Тельроса – обычное пойло, пусть и превосходного качества, но мысль засела во мне прочно. И я тянул с глотком, а сар Штроукк продолжал пожирать рыбу, хватая ее обеими руками поочередно и отправляя в рот. Чтобы решиться, мне понадобилась целая минута, когда я баюкал в руках оловянную кружку, время от времени поднося ее к носу. И когда уже отважился окончательно, где-то наверху зазвонил корабельный колокол. Тревожно, набатом, когда удары почти сливались в единый звук, и, даже не зная предназначения его сигналов, с легкостью можно было понять – это тревога.

– Сар Штроукк! – Мне было трудно назвать его по имени после всего увиденного.

Он посмотрел на меня мутным взглядом и завалился лицом на стол, вытянув вперед руку, пальцы которой сжимали очередной кусок рыбы.

Подхватив перевязь со шпагой, я бросился наверх.

– Что-то случилось?

Взгляды капитана, впрочем, как и его брата-помощника Грега, а также всех остальных, за исключением стоявшего за штурвалом рулевого, были прикованы к берегу. Михель Асант обернулся на голос, посмотрел на меня, на шпагу в моей руке…

– С нами – нет.

И только тогда я увидел корабль, который почти уже затонул. Он лежал на воде днищем кверху, и на фоне берега с высокими серыми скалами увидеть его было затруднительно. Во всяком случае, у меня получилось не сразу.

– Так у нас принято, сарр Клименсе, – пояснил капитан. – Чтобы разбудить тех, кто отдыхает после вахты. Сами понимаете, чем кричать или даже посылать кого-нибудь, куда проще колоколом. На корабле аврал, и наверняка потребуется помощь каждого человека.

Мне стало неловко, что выскочил со шпагой, благо она так и оставалась в ножнах. Первой мыслью, едва заслышал колокол, было нападение пиратов, о которых недавно и шел разговор.

– Четверть румба вправо, – бросил через плечо Асант штурвальному. И куда громче: – На палубе, приготовились.

– Шлюпок не вижу, – поделился наблюдениями Грег. – И вообще людей. Ни рядом, на берегу. Должен же спастись хоть кто-то? Это самое страшное, что можно себе представить, сарр Клименсе, когда корабль совершает оверкиль. Если в тот момент находишься не на палубе, шансов спастись практически нет.

Я на миг представил, что перевернулась «Мария» и мне предстоит выбраться из своей каюты. Как будто бы ничего сложного, но, когда весь мир перевернулся, снизу вода, над твоей головой днище, в котором ни единого отверстия, путь только вниз. И тот короткий путь, который ведет на палубу, покажется настоящим лабиринтом. Вокруг вода, сумрак на грани темноты, и еще предстоит не запутаться в оснастке. Представил, и действительно стало не по себе.

– Корабль немалый, – продолжал рассуждать помощник капитана. – Думаю, пинас.

Не знаю, что такое пинас, но то, что оставалось от него над водой, было в два раза длиннее нашей шхуны.

«Мария», убрав паруса, потеряла ход, закачавшись на ею же и поднятой волне, которая ее догнала. Шлюпка, которая все время волочилась на буксире, находилась уже возле борта, и в нее помимо гребцов залезли еще несколько человек.

– Если не найдем никого, вряд ли сможем помочь, даже если кто-то остался в живых и находится внутри. Сами понимаете, люк не прорубить, – сказал капитан Асант.

Понимаю. Люк нарушит герметичность, и через него выйдет весь воздух, который и держит несчастный корабль на плаву.

– Грег, поосторожней там! – попросил Асант брата, который тоже был в шлюпке и теперь, держась за румпель, сидел на корме.

– Да уж не забуду! – проворчал тот.

– Шлюпку может затянуть в воронку? – поинтересовался я, припомнив немногое из того, что знал о жизни на море.

Корабль, идя ко дну, оставляет за собой воронку, и чем он больше, тем та крупнее.

– Дело не в ней, – помотал головой капитан Асант. – Если разобраться, особую опасность представляет не воронка, к тому же не всегда она образуется, тут другое.

– И что именно?

– Корабль может пойти на дно в любой момент. Глубины здесь на удивление – настоящая бездна, его обязательно развернет, то, что может всплыть, всплывет на поверхность, причем сумеет развить такую скорость, что даже шлюпке не поздоровится, что уж говорить про людей… А вообще странно, что мы никого не обнаружили, ни живых, ни мертвых. Однажды все днище людьми было усеяно, оттуда мы их и сняли.

– Возможно, до берега сумели доплыть, до него не так уж и далеко, – заметил кто-то из матросов.