Волки Второй мировой войны. Воспоминания солдата фольксштурма о Восточном фронте и плене. 1945

Наконец станция опустела, и мы отошли от нее на несколько сот метров в сторону. У нас пока еще было время отдохнуть, дожидаясь начала нового дня. Мы устроили лагерь между деревьями и кустами, в лабиринте длинных глубоких траншей. Я нашел относительно сухой участок под плотным кустарником. Мой рюкзак стал подушкой, а одеяло я обернул вокруг головы. Ни пугающие голоса, ни знакомые вопросы – ничего больше не отвлекало моего внимания.

Вдруг меня разбудил звук выстрела, по-видимому из охотничьего ружья. Целая череда диких воплей и еще несколько хлопков выстрелов окончательно прогнали сон. Я лежал на земле с пистолетом в руке, ожидая появления неведомого врага. Вдруг снова последовал взрыв дикой ругани, послышались беготня и топтанье, но в полумраке никто не понимал, где он и куда бежит. Повсюду кто-то сражался за свою жизнь, громко вопил или от кого-то бежал.

Неужели партизаны на самом деле рискнули напасть на наш лагерь? Если это так, тогда нужно успокоиться и подпустить их поближе. У меня есть для них наготове восемь выстрелов и еще один заряженный магазин тут же, под рукой. Но я так и не смог расслышать ни одного слова по-русски или по-польски. Мои попытки окликнуть по именам некоторых из своих соседей остались без ответа. Однако я мог различить рядом спальные места, где они расположились, их пожитки, в беспорядке разбросанные вокруг. Но сами герои куда-то исчезли.

Но вот ружейный огонь прекратился. Люди начали выкликивать друг друга по именам и городам, откуда были родом, и я слышал, как они отвечают друг другу.

– Что случилось?

Мне задавали этот вопрос снова и снова, и, поскольку я вот уже какое-то время спокойно сидел и курил, вскоре вокруг меня образовался целый круг людей с зажженными сигаретами, которые так успокаивали нервы. Каждый пытался притвориться, что просто отлучался прогуляться, что не было ничего такого, что всех напугало.

Даже спустя несколько месяцев после того, как мы отправились в ту поездку, мы все еще продолжали обсуждать и посмеиваться над тем, что произошло в тот предрассветный час у маленькой крепости О. Многие из участников тех событий не любили вспоминать то, как они сломя голову изо всех ног пустились бежать, ломясь сквозь кусты и деревья, как кто-то вдруг оказывался невредимым, но только в одном ботинке или сапоге, безвозвратно потеряв второй. Результатом было несколько переломов и вывихов, но, к счастью, все остались живы.

Кто-то из работников-литовцев проголодался и начал обшаривать багаж фермера в поисках съестного. Его обнаружили и поколотили. Крики бедняги разбудили кого-то из соседей, у кого было ружье и которому, по всей видимости, снились особенно живописные сны про партизан. Этот человек тут же выстрелил, чтобы подать сигнал тревоги, и поднял на ноги весь спящий лагерь, приведя всех в состояние безумия. На тех, кто все еще носил коричневый мундир, тот случай подействовал очень плохо – они постарались избавиться к чертовой матери от всего этого одеяния до последнего клочка, и, как мы узнали позже, эти люди всеми силами стремились как можно скорее сесть в следовавший в обратном направлении пустой поезд и исчезнуть с глаз долой.

Путь в населенный пункт Д. занял три дня, так как по дороге мы часто получали другие указания. Тем, кто постарше, пришлось тяжелее всех, так как они больше других страдали от жары. Улицы поселка были до предела забиты танками и другой боевой техникой всех сортов. Наш взвод постепенно дробился на более мелкие единицы. Общую гнетущую обстановку усугубляли голод и, что еще более важно, жажда. Все это подрывало моральный дух. Все источники воды были заражены или не работали. Пункты питания нам попадались повсюду, но мы не могли ими пользоваться, так как нам не выдали на это требуемые разрешения. В общем, наша партия тащилась по улицам, разбившись на мелкие группы и не имея внятного руководства.

Группа из примерно 140 человек упорно желала видеть во мне своего вожака, и мы продолжали движение вместе, пока не добрались до Д.

Большинство из нас до того, как мы добрались до этого русско-польского города, успело заболеть. Все были голодны, измотаны и раздражены. Я доложил о прибытии коменданту города. Офицер принял меня грубо, как будто мы вдруг добавили ему проблем, и он был бы рад послать нас к черту. Для нас не было ни продуктов, ни жилья, и на самом деле никто не ожидал от нас никакого толку. Я понял, что мы здесь совершенно лишние, а все это мероприятие провалилось с самого начала.

На этой территории уже работали люди из Организации Тодта, которая отвечала за строительство автобанов, Западного, Атлантического и Восточного валов), военизированной трудовой структуры, а мы были лишь обузой.

Я испытывал чувство гнева и огромного разочарования, но что я мог сделать? Мы добрались до места назначения и сочли, что нет смысла пытаться искать здесь работу, когда дома ее было для нас больше чем достаточно. Оставалось только возвращаться назад, в западном направлении, в сторону дома. Но прежде чем что-то предпринять, нам следовало поесть и отдохнуть.