Волки Второй мировой войны. Воспоминания солдата фольксштурма о Восточном фронте и плене. 1945

Несколько остановившихся на постой в нашем районе старших офицеров охотно согласились организовать эвакуацию моей семьи, если это будет необходимо. За пару недель до того, как я покинул свой дом, они стали частыми и желанными гостями в нем, и мы часто отправлялись вместе поохотиться. Благодаря хорошим знаниям государственного леса, где мне было дано разрешение на охоту на определенный срок, я сумел разыскать для этих людей места, где водилось большое количество косуль, несколько оленей и кабанов. Одним из тех, с кем я охотился, был командующий группой армий генерал N., а остальные принадлежали к его ближайшему окружению. Все они были прекрасными людьми. Больше мне не довелось встретить ни одного из них. Однако они сдержали свое слово, и в самый последний момент им удалось вывезти мою жену и детей в безопасное место.

В любом случае обстановка на момент моего отъезда была не лучшей. Не нужно было быть ясновидящим, чтобы понять, что часы неумолимо приближаются к отметке 12 и что наступает момент истины. Поэтому я мог лишь попросить двух остающихся дома мужчин, чтобы они позаботились о моей семье, а также дать им советы, как бежать отсюда, если возникнет такая необходимость. Было бессмысленно пытаться навести в делах порядок или строить планы на будущее. Все бледнело по сравнению с осознанием того, что надвигаются самые черные события.

Снова я уложил в свой рюкзак лишь самое необходимое. Лишь особенно внимательно осмотрел свой старый пистолет маузер. Потом в последний раз зашел посмотреть на мирно спящих детей и отправился прочь.

Господи боже! Что за пестрая толпа набранных с бору по сосенке людей! Неужели это и есть последнее средство Гитлера, его оружие возмездия? Особое оружие, которое, когда оно попадет на поле битвы, наконец сумеет обратить ее в нашу пользу? Мужчины всех профессий, всех слоев общества, в возрасте от семнадцати до семидесяти. Настрой у всех разный, однако никто не в настроении идти сражаться. И предполагалось, что эта толпа людей будет наскоро обучена и отправится в бой.

По мере необходимости (вернее, по мере наличия) с армейских складов должна быть получена форма гражданского кроя, но, пока этого не случилось, каждый должен носить знаки различия на головном уборе. По количеству звездочек можно было отличить рядового от его начальников, определить его воинское звание. Каждому, кто не имел собственного оружия, вручались винтовки итальянского или чешского производства, а также сумка с обоймами – всего пятьдесят патронов. Наверное, любой из разбойников-баронов был бы доволен, обладая таким пестрым разношерстным воинством, как мы.

Мы представляли собой абсолютно новую, отдельно развернутую часть. Разумеется, нам приходилось контактировать с подразделениями регулярной армии, но по большей части мы действовали самостоятельно. Такая система оказалась неработоспособной, и, как выяснилось позже, она стоила нам многих ненужных потерь.

Нас разместили в мазурском городке К(альтенборн) (Зимна-Вода), неподалеку от хорошо известного всем военного учебного центра А. Здесь же, в Кальтенборне, находились и несколько штабных офицеров, которые отвечали за подготовку и развертывание дивизии. Пища и условия проживания были хорошими, и, поскольку я почти не встретил здесь знакомых, мне было довольно просто спокойно находиться на втором плане и наблюдать за всем как бы со стороны, тщательно проверяя свои впечатления и делая выводы. Мне удалось избежать целого ряда вопросов, касающихся того или иного аспекта нашей подготовки и обучения.

Тем не менее я должен был оставаться там, где были и остальные, и, какое бы неприятие это во мне ни вызывало, приходилось снова проходить очередной курс подготовки. Я надеялся, что при возникновении некоторых благоприятных обстоятельств я сумею получить какую-нибудь необременительную должность, на которой я приобрел бы некоторую толику независимости и, что самое важное, не стал бы взваливать на себя слишком много ответственности. Работа в тыловом районе, например, водителем или что-либо подобное меня вполне бы устроило. И когда командир нашей роты начал искать кого-то знакомого с телефоном и основами составления доклада…

– Так точно, я готов.

– Хорошо, попробуем, – ответил он.

Мне следовало держать рот на замке, как я поступал и прежде, потому что после короткого экзамена этот очень хороший, но не имеющий никакого опыта человек назначил меня на должность «ротной мамочки».

В армии обер-фельдфебель действительно является «ротной мамочкой». Для солдат этот человек важнее, чем даже сам командир, и пользуется большим уважением. В нашей организации мы пытались как можно ближе копировать армию.

Однажды, когда я, к своему разочарованию и к удовольствию командира, сидел, погрузившись в работу, рядом с нами вдруг остановилась машина командира дивизии, который подозвал нас к себе с докладом. Для меня это стало приятным сюрпризом, так как мы с этим человеком были давно знакомы. Несколько лет мы не общались, но до этого несколько раз очень хорошо провели время в обществе друг друга.