Волки Второй мировой войны. Воспоминания солдата фольксштурма о Восточном фронте и плене. 1945

Как-то примерно шестьдесят мужчин и такое же количество женщин выгнали и построили на улице. Среди этих людей оказался и я. Все мы забеспокоились, потому что поняли, что это является наказанием за то, что кто-то что-то совершил. Что они собирались с нами сделать? Но все мы были измотаны. Мы стали настолько безразличными ко всему, что даже «песчаный холм» ни у кого уже не вызывал никаких эмоций.

Нас переодели в новые серые тюремные одежды с широкой красной полосой на левой ноге и большим красным треугольником на спине. Потом нас повели к какому-то дальнему хорошо охраняемому бараку. Женщин переодели в ту же одежду и погнали за нами. Наш новый дом получил название штрафного барака, а мы были теми, с кем надо было обращаться с особой жестокостью, держать под усиленным контролем, что позволит быстро покончить с нами. Барак можно было покидать только для выхода на работы.

Для нас появилось очень много ответственной работы. Грузовые машины (прекрасные американские грузовики «додж», обслуживаемые нашими механиками) приезжали сюда даже ночью с грузом дерева, угля и продуктов. Их надо было загрузить и разгрузить, отчего наши ночи становились еще короче.

Инспекторские проверки здесь проводились особенно стремительно и жестко. Под тонкой рабочей одеждой мы носили короткую полотняную рубаху и такие же штаны. Такая одежда, видимо, была хороша для тропиков, но для неотапливаемых помещений в П(отулице), где были вечно открыты окна при температуре даже 20 градусов ниже точки замерзания, она явно не подходила. Если удавалось найти где-нибудь газету, упаковочную бумагу, любой клочок, то бумага сразу же шла на утепление тела или оборачивалась вокруг ног. Ночами это богатство с переменным успехом старательно пытались утаить от внимания тех, кто устраивал инспекции. Но каждому было понятно, что в долгосрочной перспективе нам в таких условиях долго продержаться не удастся.

Я снова должен был явиться к лагерному начальству. На этот раз мне вручили счет за судебные издержки на сумму 1490 злотых, которые следовало оплатить немедленно. Сохраняя серьезное выражение на лице, я заявил о передаче государству всей моей собственности в Восточной Пруссии. (Кстати, когда я говорил о судебном вердикте, забыл упомянуть, что приговором предусматривалась также и конфискация всего моего имущества, а также лишение меня гражданских прав).

– Топай обратно в барак, чертов немец.

Как хороший работник я был включен в число тех, кто постоянно приписан к одному и тому же бригадиру, а потому никуда не мог деться с определенного рабочего места, даже когда набирали людей для восстановления Варшавы, и я был включен в списки. В большинстве случаев моих товарищей включали в состав гужевых конвоев. Этот род деятельности можно было отнести к особому роду рабства. Группа из пятнадцати человек становилась на место тягловых животных и тянула повозку – из тех, что раньше использовались для подвоза боеприпасов. Запряженные в эти повозки люди тащили толстые бревна, доски для столярной мастерской, кирпичи, цемент, камни то туда, то сюда, – все, что могло понадобиться в любой точке города. Дневные нормы были высокими, а грузы очень тяжелыми. Четырем сильным лошадям было бы нелегко тянуть груз дерева, который заставляли тащить пятнадцать женщин. По два человека привязывались веревками к оси телеги с каждой стороны, еще две пары тянули повозку спереди, один человек двигался во главе процессии и двое толкали повозку сзади. А капо в сопровождении одного или двух охранников-милиционеров следил за тем, чтобы его команда не снижала скорости движения, чтобы ни во что не врезались, а последнее происходило довольно часть.

В фермерских хозяйствах точно так же предпочитали беречь тягловых лошадей, и женщинам приходилось тащить бороны или выступать в роли трактора. Самая высшая степень рабства, как во времена Нерона. Весной босые женщины и девушки осушали торфяные болота, заполненные льдом и водой, а после этого начинался настоящий рабский труд. Прибежищем тех, кто не выдержал пыток и побоев, становился «песчаный холм». И никому не позволялось сказать против этого хоть слово, если ты не хотел подвергнуть себя опасности отправиться в подвал за распространение «ложных» слухов.

Около лагеря ценой сотни жизней была построена спортивная площадка. Люди возвращались с работ с отбитыми боками, спинами, головами и ногами. Они не могли ни стоять, ни лежать, ни сидеть. Многие женщины и крепкие мужчины ночами вешались, чтобы избежать этих пыток.