Волки выбирают пряности

— Не терпится, да? — понятливо усмехнулся Арден. — Придётся потерпеть до возвращения в Тамаринд, сейчас рисковать нельзя.

О том, что я рискую самим приездом в столицу, мы умолчали, хотя одновременно об этом подумали.

Позднее нам по пути попался цветастый фургончик, вывеска которого гласила о некой ясновидящей, способной с точностью предсказывать будущее. К нему тянулась очередь как минимум человек из двадцати. Глядя на него, я тут же вспомнила об ичши и о предупреждении Рады, переданном через Шанту. Внутри на короткое мгновение вновь всколыхнулась тревога, но разрастись она не успела.

Неподалёку от фургончика великой гадалки стояли три девушки, облачённые в длинные чёрные одеяния, какие традиционно носили живущие в обителях. Сердце неприятно кольнуло и, переведя взгляд на Ардена, я обнаружила, что заметила их не одна я.

Волк словно застыл, став похожим на каменное изваяние. Не требовалось обладать проницательностью представителей вольного народа, чтобы понять, насколько он напряжён. Его глаза буквально впились в одну из послушниц, а пальцы с силой сжались.

В какой-то момент, словно почувствовав его взгляд, девушка посмотрела в нашу сторону. Она стояла неподалёку, и я, не страдающая плохим зрением, смогла рассмотреть её лицо. Вряд ли его можно было назвать красивым в обычном понимании этого слова, но было в нём что-то цепляющее. Особое обаяние, сквозящее сквозь большие глаза, скрытые широкими бровями, невысокий лоб и мягкую линию губ. Теплый ветер колыхал подол длинного одеяния и тонкие каштановые пряди, пробившиеся из-под тёмного платка.

Шум оживлённых улиц разом стих. Мне казалось, что нас осталось всего трое, и в этом трио я была явно лишней.

Двуликий и та, что решила отречься от мирского — какое странное, даже нелепое сочетание.

— Подожди несколько минут, — не глядя на меня, глухо проговорил Арден и спустя короткую паузу добавил. — Пожалуйста.

Повторяя его недавнюю позу, я неподвижно стояла и смотрела, как он приближается к Грете. Надо же, он произнёс это имя всего единожды, а оно так крепко впечаталось в мою память…

Некоторое время они молча стояли друг напротив друга, а после о чём-то заговорили. Как хорошо, что шум, вернув прежнюю громкость, заглушил их голоса, слышать этот разговор — последнее, чего мне хотелось.

Заставив себя отвернуться, я осмотрелась в поисках места, куда можно было бы пойти, и двинулась к стоящему в нескольких шагах клоуну. Его окружала толпа детей, которым он показывал фокусы и навыки жонглирования большими рыжими авиринами.

Никогда не любила клоунов и почему-то испытывала к ним необъяснимый страх. Сейчас решила, что с этим пора покончить — так же, как недавно с боязнью собак. Мысли о том, к чему приведёт разговор Ардена со своей бывшей (хотя бывшей ли?) возлюбленной, пресекла на корню. То, что он захотел с ней поговорить — вполне естественно, и я не имею права его за это упрекать.

Девять авиринов подлетали вверх, и их тут же подхватывали ловкие руки в коротких белых перчатках. Восторженные детские крики смешивались с шутками, которыми сыпал клоун, одновременно сотрясая своей искусственной, цвета самих авиринов, шевелюрой.

Не такой уж он и страшный.

Конкуренцию ему составляла стоящая рядом девушка, торгующая сахарными петушками. Но не такими простыми, какие мы все делали в детстве, обжигаясь и паля сахар, а с особыми вкусами. В тонких словно стёклышко леденцах виднелись засушенные цветки лаванды, кусочки шоколада и цветные звёздочки. В качестве особой изюминки выступали повязанные на палочки ленты.

Ленты, чтоб их ножницы порезали!

Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Для надёжности повторила процедуру ещё раз.

— А тебе никто их не купит! — неожиданно раздалось поблизости.

— Купит! — в голосе маленького мальчика послышался горький протест. — Мама придёт и купит всё, что я захочу!

— Какая у тебя мама? — с издёвкой засмеялся парень чуть старше. — Ты же брошенный, никому не нужный! Из приюта!

— Неправда!

Мне стало настолько обидно, будто это в мой адрес летели неприятные, задевающие слова. Хотя, возможно, так оно и было. В лице мальчика обижали всех, кто когда-либо был вынужден жить, лишённый родительской любви и ласки. Разом вспомнился и Эрик, и Тим, и я сама в последние семь лет своей жизни.

Пока дети продолжали спорить, я молча подошла к продавщице и, протянув ей монету, попросила:

— Леденцы для моего друга, — посмотрев на недоумённого мальчика, уточнила. — Ты с каким вкусом предпочитаешь?

— Вишнёвым, — ошарашенно ответил он, в то время как его обидчик пытался подобрать упавшую от удивления челюсть.

Передав приютскому мальчишке сразу три леденца, я улыбнулась и, незаметно ему подмигнув, пошла прочь. Как жаль, что могу сделать для него всего лишь такую малость…хотя, возможно, малость это только для меня. Порой именно такие, казалось бы, незначительные детали и события способны подарить человеку веру в чудо. На душе стало чуть светлее от того, что, быть может, я стала к этому причастна.

Интересно, а в добрые дела это зачтётся?