Волкодав (СИ)

Когда на горизонте, наконец, показалась столица, Орёл шумно выдохнул, ещё не зная, что там его никто уже не ждал. Впрочем, по мере приближения к городу, от его радости не осталось и следа, ведь вместо деревянных изб на окраине и каменных домов в центре, в посадах, его окружали лишь обгорелые остовы. Он совершенно не узнавал то место, воспоминания о детстве в котором он холил и лелеял в душе.

«Неужели это я, я сам всему виной? — То и дело вертелось у него в мыслях. — Я же не успел доехать, не успел предупредить…»

Ваня пытался не поддаваться. Он старался не думать об этом, но разграбленный и сожжённый город вокруг так и не отпускал его. Людей тоже не было видно: часть из них, видимо, Крым уже увёл в рабство, другая же, скорее всего, спряталась где-то в округе. Лишь только домашние звери, кошки или собаки, сновали то там, то здесь, пытаясь найти съестное среди золы.

«А что же с мамой? А с Москвой? — Пронеслось в его голове. — Где они все?»

Желая разузнать это, Орёл направился к Кремлю. Только эта территория, окружённая каменной стеной, казалось, и осталась нетронутой во всей Москве.

Следы сражения и трупы перед стеной создавали не лучшее впечатление. Ване казалось, что он ехал не по столице царства, а по какому-нибудь дикому полю, на котором по воле случая и сошлись две рати. Но почерневшие стены выдавали себя столь знакомыми ему очертаниями, и Ваня смог отогнать от себя дурное наваждение. А вот мысли — нет.

Подъехав к стенам, он некоторое время стучал в ворота, кричал, чтобы открыли, но ответа не последовало. И хотя он уже знал, что виден изнутри крепости, он понимал, почему — а вдруг враг?

Он вскоре прекратил — и голос, и силы были ещё нужны, и не было толку в такой лёгкой их трате. А спустя ещё около часа ворота отворились. Солдат, единственный из всего гарнизона, кто узнал Орла, сообщил, что Москва, только узнав о приближавшемся татарском войске и понимая своё поражение, ещё перед битвой вместе со двором выехал из города, заранее приказав гарнизону оборонять Кремль во что бы то ни стало.

«Вероятно, он направился в Александровскую слободу[1]. — Подумал Ваня. — Раньше он часто посещал её, подолгу живя там. Вроде бы потому, что это уже была земля его отца, Владимира. Однако я могу и ошибаться…»

Выходило, что в сожжённом городе ловить Орлу было уже нечего, и он, поблагодарив за сведения, повернул свою уже и так измотанную лошадь на восток. Он очень надеялся, что в Слободе он, наконец-то, найдёт всех и объяснит им всё.

Но… Что он теперь должен им объяснять?..

По крайней мере, он убедится, что мама жива и здорова.

30 мая 1571 года, Александровская слобода.

То, что здесь царило необычайное оживление, чувствовалось уже за много вёрст. Орлу казалось, что, чем ближе он был к Слободе, тем больше движения было вокруг. Шла торговля, и Ваня на дороге то и дело натыкался на повозки с различным товаром. Помимо них в сторону города тянулся поток людей, успевших спастись из Москвы, а, значит, от рабства или смерти. Туда-сюда сновали и военные — они, видимо, должны были заниматься осмотром подозрительных лиц, но, скорее всего, уже не могли справиться с таким потоком.

Орлу удалось довольно быстро миновать все пригороды и въехать в жилые кварталы. Ваня не знал, точно ли здесь те, кого он ищет, но что-то в глубине души подсказывало ему, что он на верном пути. Притуплённое дорогой желание поскорее увидеть мать, узнать, как она, обнять её снова дало о себе знать.

Вокруг же кипела жизнь. Слобода, в последнее время превратившаяся едва ли не в столицу, справедливо соперничала в этом с Москвой. Именно здесь царь не только любил подолгу жить, но и принимал важные для всей страны решения: тут была создана опричнина, работали приказы, сюда же приезжали иностранные послы на переговоры… Насколько Ваня знал, здесь даже печатали книги! Не те, большие и красивые, которые он часто видел в детстве, а более простые, но зато доступные уже не только царскому двору, но и некоторым боярам.

Задумавшись обо всём этом, Ваня, казалось, забыл про дорогу. Он не сразу понял, что подъезжает к уже к Кремлю — белокаменной крепостной громадине, явно скрывавшей в себе всех тех, кого он так искал. Миновать его ворота оказалось труднее: и войска, и жители Слободы практически не знали Ваню, так как не видели его раньше. Не спасло Орла и то, что он говорил о Туле. И, если бы не пришедшая к одному из охранников идея позвать саму Ксению, всё путешествие Орла могло бы так и остаться бесполезным.

Спустя несколько минут Ваня издалека увидел мать. Она шла к воротам, попутно о чём-то разговаривая с кем-то из людей.

«Видимо, у неё здесь очень много дел. — Подумал Орёл, слезая с лошади и с нетерпением выжидая оставшиеся секунды. — Интересно, а что теперь сталось с Москвой?..»

И, когда Ксения, наконец-то, переведя взгляд на ворота, с криком «Ванечка! Неужели ты жив!» кинулась обнимать сына, никто из столь бдительной стражи уже не стал ей мешать. А Орёл, наконец-то оказавшись в объятиях матери, которую не видел так давно, впервые за долгое время не мог сдержать слёз.