Волкодав (СИ)

Брюнет задавал себе этот вопрос снова и снова. По началу ответа не было, но, чем больше думал об этом Воронеж, тем всё чаще мысли его сводились к размещённому неподалёку войску, охранявшему верфи, главным в котором был один из его старых товарищей, Белгород[3]. Вадим и сам ещё до конца не понимал, как могло присутствие Алексея рядом давать ему сил, однако это было, что называется налицо: работа в его руках кипела так, словно он был для неё рождён, а итоги в сравнении с другими корабелами поражали и его самого.

Белгород, следивший за порядком на верфях и иногда посещавший каждую из них, заходил к Воронежу довольно редко. Но в те дни, когда это, всё же, случалось, Вадим был особенно усерден. Однажды он даже поймал себя на мысли о том, что просто красуется перед Лёшей, но тут же отмёл её как неправдоподобную.

Но мысль не ушла. Более того, она перестала давать покоя. А ещё она рождала всё новые, среди которых были и те, которые для Воронежа стали совершенно неожиданными.

А что, если Белгород ему… нравился?..

Вадим пытался успокоить себя тем, что это не так, однако постепенно он всё-таки склонялся к этому объяснению, ведь другого-то и не было вовсе.

— Вот смотрю на тебя, — заговорил с ним Белгород в одну из своих проверок, — и думаю: и как только такому дурню, как ты, поручили такую ответственную и даже опасную работу?

Несмотря на то, что Вадим уже понял и принял свои чувства к Алексею, с тем, что тот всё ещё частенько его бесил своим занудством и излишними придирками, Воронеж сделать так ничего и не смог. Да он на самом деле и не хотел, ведь без своих извечных указаний и некоторого высокомерия Белгород не был бы сам собой. Вадим даже думал, что это пошло бы ему только во вред, ведь Лёша и понравился ему именно таким.

— А, может, всё-таки не дурню? — Ещё раз ударив топором по совсем недавно срубленному стволу дерева, Воронеж отложил его в сторону и, улыбнувшись, поднялся с места. — Иначе бы и не поручили.

— Ну я что тебя, не знаю что ли? — Хмыкнул Белгород, стараясь не обращать внимания на собеседника и глядя куда-то вдаль. — Меня вообще удивляет всё это твоё рвение. Тебя там что, подменили?

— Может быть отчасти ты и прав… — Поняв, что может проговориться, Воронеж осёкся. — Ладно, не важно. Считай, что мне просто пришлось по душе это занятие. — И, как бы стараясь убедить и самого себя тоже, добавил. — Ну, мне правда интересно. А ещё, знаешь, я ведь первый корабел на государевой службе во всей этой огромной стране. Это даже как-то… почётно.

— Знаю. Но я просто диву даюсь, как ты ещё себе чего-нибудь не сломал. Серьёзно, как ни приду, то ты лазаешь то там, то сям, то ещё чем-то опасным занят. Неужели сорваться не боишься?

— А ты, что же, волнуешься за меня? — Голос Вадима слышался уже где-то совсем рядом с Алексеем, и потому тот, всё-таки повернулся в сторону друга.

— С чего ты взял?! — Понимая, что сболтнул лишнего, и теперь этот дурень напридумывает себе невесть что, вскипел Белгород. — Да я… Да я, может быть, был бы даже рад, если бы ты разок грохнулся с вашей этой самой… М-мачты! Не помрёшь, олицетворение же, но, может, голова на место встанет хотя бы.

— Да ладно, Лёх, не нуди. — Оказавшись совсем рядом, брюнет улыбнулся собеседнику одной из своих самых обворожительных улыбок. — Ты-то вон вообще глава наших войск по всей юго-западной границе теперь. Я, как узнал, так удивился очень: чтоб ты и так?

— Ну, а что такого? — Нахмурился Белгород. — Думаешь, не подхожу?

— А то, — улыбнулся уже в который раз Воронеж, — что ты совершенно не выглядишь воином, не говоря уже о том, чтобы кем-то командовать.

— Но ведь ты же тоже строишь как-то эти самые корабли? — Парировал блондин. — А ведь тоже с виду и не скажешь, что годишься для этого. Хотя, я наверное просто слишком привык к твоей лени. Я ведь прекрасно помню, как мы тебя едва ли не впятером заставляли заняться чем-то полезным!

— Да, было дело. Курск ещё тогда так злился. Видел бы он меня сейчас. — Воронеж усмехнулся. — Кстати, Лёх, ты… Никогда не думал, что мог бы быть со мной и помягче? — Вадим снова улыбался, и блондин, окинув его мимолётным взглядом, отметил, что брюнет, наверное, сохранит жизнерадостность и беззаботность, что бы там он сам, Белгород, ему ни говорил. — Ты же такой милашка с Курском!

— Потому, что он мой брат. — Алексей снова нахмурился, но это лишь придало Воронежу сил для его дальнейшей игры.

— А я?..

— А ты никто. — Пытаясь напустить на себя как можно больше серьёзности, ответил Белгород. Для Воронежа это выглядело довольно забавно, учитывая, что тот ещё не мог видеть настоящие чувства Лёши, но уже догадывался о них.

— Правда?

— Да.

— Ты точно в этом уверен?

Брюнет стоял уже опасно близко. Белгород понимал всю сложность выбора, перед которым ставил его собеседник и недоумевал от того, что Воронеж решился затронуть эту тему так быстро и даже резко. Он ещё не был готов отвечать ему правду, а потому просто хотел закончить этот уже порядком надоевший допрос. Лёша не был готов сдаваться, но говорить о том, что чувствует на самом деле он был готов ещё меньше.