Вольная вода. Истории борьбы за свободу на Дону

Павел I мстил матери за отца. 19 ноября по его повелению прошла эксгумация Петра III из могилы в Александро-Невской лавре. Гроб открыли, и царская семья приложилась к останкам. Спустя шесть дней была устроена посмертная коронация Петра III, на гроб покойного монарха возложили императорскую корону. По прошествии еще семи дней гроб Петра III вместе с гробом Екатерины II торжественно пронесли по центральным улицам российской столицы. За катафалком шел один из главных участников заговора 1762 года — шестидесятилетний Алексей Орлов. Он нес Большую корону Российской империи. Во время похоронной процессии в Петропавловский собор на гробе Петра III была Большая корона, а крышка гроба Екатерины II пустовала. «Эта сцена символически — посмертно — свергла императрицу Екатерину с престола и восстановила прямую связь между Павлом и его отцом», — отметил американский историк Ричард Уортман в книге «Сценарии власти. Мифы и церемонии русской монархии».

А что же гатчинская армия Павла Петровича? Со сменой монарха статус гатчинских преторианцев резко изменился. Из потешных войск они превратились в гвардейскую элиту. Гатчинцы торжественно вступили в Санкт-Петербург. Как писал впоследствии в своих мемуарах один из «молодых друзей» Александра I и его министр иностранных дел Адам Чарторыйский, миниатюрная армия Павла I «должна была служить образцом для гвардейцев и всей русской армии».

Но у Евграфа Грузинова и донцов были и другие занятия, кроме показного триумфа. В самом начале 1797 года начались крестьянские волнения в Ладожском уезде. Местная администрация не сумела их усмирить и забила тревогу. На восстановление порядка из столицы отрядили сотню донских казаков во главе с Грузиновым. Казаки вполне успешно справились с задачей разгона недовольных крестьян, но сильно навредили собственному имиджу.

В XIX — начале XX века самодержавие охотно использовало казачьи отряды в борьбе с уличным протестом. Крестьяне, а позднее и рабочие стали видеть в казаках безжалостных наемников на службе у ненавистных тиранов и эксплуататоров. Большевистская политика расказачивания стала жестоким искуплением рабоче-крестьянского страха перед казачьей нагайкой.

После Ладоги казаки сопровождали Павла I на коронацию, которая проходила в первопрестольной Москве. Торжественный въезд нового российского самодержца случился 28 марта 1797 года. Это была необычная церемония. Император впервые проехал верхом на коронационном въезде. Павел триумфально проскакал по московским улицам, размахивая шляпой и принимая восторги публики кивком. Рядом с царем были верные казаки, среди которых — Евграф Грузинов. «Военный мир Гатчины распространился на всю Москву», — заметил Ричард Уортман.

Коронация Павла I сопровождалась щедрыми милостями нового монарха. Верные гатчинцы были буквально осыпаны чинами и наградами. Евграфу Грузинову дали полковника прямо перед гвардией, вытянувшейся в торжественную струну по Никольской улице. А еще Грузинов получил земли в Московской и Тамбовской губерниях — всего 10 тысяч десятин (1 десятина = 1,09 гектара) — и тысячу душ крепостных крестьян. Настоящий помещик. Но здесь и проявилось вольнодумство Грузинова.

Неудавшийся помещик и первая опала

«Как сам не явился, так и поверенного не прислал» — такие сообщения поступали в Сенат из губерний, где были расположены деревни и земли Грузинова. Несколько настойчивых напоминаний о необходимости оформить бумаги и вступить во владение землей и людьми на казака-полковника не подействовали. Грузинов проигнорировал царские подарки и сделал это почти показательно, но реакции высших сфер не последовало.

Прошел год. Повелением Павла I два эскадрона казаков, которыми командовал Евграф Грузинов, были объединены в отдельный лейб-гвардии Казачий полк. Его командиром император сделал своего любимца генерала Федора Денисова. Не стоит думать, что Денисов принадлежал к сорту царедворцев, делавших свои карьеры услужливостью, восхищенными глазами и чуткими носами. Это был настоящий боевой офицер, принадлежавший к известному казачьему роду. Он храбро и победоносно воевал с турками, шведами и поляками. В многочисленных сражениях Денисов получил 18 ран, а одну из пуль, угодившую ему в плечо, вынули уже из ноги генерала спустя 15 лет.

Несмотря на все ратные заслуги Денисова, Грузинов посчитал себя оскорбленным царским недоверием. И при первом же случае показал свое недовольство. Случилось это в марте 1798 года, когда эскадрон Грузинова послали в Шлиссельбургский уезд ловить беглых крестьян. Гордый полковник саботировал закупку фуража и продовольствия, чем едва не довел несчастных лошадей, оставшихся без овса, до голодной смерти. Начальство пыталось вразумить зарвавшегося казака, но безрезультатно. На предупреждения и приказы Грузинов отвечал, что даже если Денисов еще пять раз повторит свои распоряжения, то и это не заставит полковника подчиниться.