Вольно, генерал II: Моя утренняя звезда (СИ)

Молох понимал, что не может потерять Люциана. Моргенштерн занял в жизни главкома особое место. В сердце мужчины было не так уж много места — так, небольшой уголок, спрятанный ото всех. Генерал как-то прокрался в этот закуток и накрепко там поселился. Без Люциана в груди не будет тепла, не будет этого маленького костерка, согревающего в тяжелые жизненные моменты.

Слишком много ошибок было совершено. Хватит ли любви Люциана для очередного прощения? Сколько боли пережил генерал из-за своей любви — этому счёта нет. Молох понимал, что однажды перед ним встанет страшный выбор: карьера кровожадного бога войны или Люциан. Меньше всего Молоху хотелось выбирать. Почему всё не может идти так же гладко, как у обычных демонов, погрязших в своих мелких грешках? Они-то вряд ли всем этим обеспокоены, у них спокойная жизнь и секс по выходным в перерыве от работы. Не то что бы Молох хотел стать обычным демоном, но спокойствия в жизни ему, пожалуй, не доставало. Взять хотя бы тот случай, когда Ваал изнасиловал Люциана. Это ужасное происшествие произошло потому, что Молох не учёл все вероятности. Главнокомандующий сожалел о произошедшем, но беда в том, что одного сожаления мало

И вот он обидел своего любимого мальчика. Опять.

Понадобилось много времени, чтобы на машине добраться до портала, ведущего в Верхний мир. Молох знал, где следует искать Моргенштерна. До Сицилии главком добрался без помех. Постучал в дверь, никто не открыл (Анри же осталась в особняке) — и тогда Молох обошёл дом, зашел сзади и кинул камешек в окно. Поначалу ничего не происходило, но позже Люциан открыл окно.

— Что?! — громко отозвался генерал.

— Поговорить хочу, — ответил Молох с виноватым видом, который у него удался. — Открой!

— Чтобы ты вломился и опять трахнул меня?!

— А ты против? — неудачно пошутил Молох.

— Представь себе, — ответил Люциан и почти закрыл окно.

— Стой! — окликнул его Молох.

— Что? — вздохнул генерал.

— Я пошутил. Давай просто поговорим, — почти взмолился Молох. — П… Пожалуйста, — ему было сложно выговорить это слово, но он справился.

Люциан никогда не слышал, чтобы Молох так разговаривал, поэтому входную дверь всё же открыл. Но держался Моргенштерн на расстоянии. Конечно, ему хотелось броситься в объятия главнокомандующего и обо всём забыть, но тогда Молох ничего не поймёт. Молоху было больно видеть, как обособился от него Люциашка. Он протянул к нему руку, но генерал лишь отстранился с сочувственным видом.

— Чаю? — с пустым взглядом предложил Люциан.

Непонятно, куда он смотрел — просто был погружён в себя. Размышлял о чём-то далёком и болезненном.

— Давай, — мягко улыбнулся Молох.

Моргенштерн кивнул и удалился на кухню, поманив за собой главнокомандующего. Молох присел за стол и подпер голову рукой, став наблюдать, как Люциан ставит чайник, достаёт чашки, ищет заварку. Хотелось подойти сзади и обнять, но Молох решил не спешить.

— Прости меня, — тихо произнёс главком. — Я накосячил, Лю. Сильно накосячил. Я думал… Вернее, не думал. Совсем не думал. Наверное, следовало предупредить тебя, что я собираюсь взять тебя на могиле твоего отца.

— Зачем ты это сделал? — дрожащим голосом произнёс Люциан. — Почему именно на могиле отца? Он был сволочью, но я по-своему любил его. Мы поступили ужасно, и я не знаю, как мне теперь отмыться от всего этого.

— Ты стал каким-то неженкой, — заметил Молох. — Раньше ты так не реагировал на меня. Что случилось?

— Случилось! — всплеснул руками Люциан. — Случилось так, что ты плюнул мне в лицо, когда решил трахнуть на отцовской могиле. Я никогда не делал ничего подобного, это… так нельзя!

— Так делают демоны, которым являешься и ты, — с нажимом произнёс Молох. — Мне кажется, ты забываешь, кто ты есть. Забываешь, кто ты такой. Очнись, Люциан. Ты демон. Зло, грех и беда.

— А мне кажется, что ты забываешь, зачем ты пришёл. Мне казалось, ты извиняешься, но вместо этого бросаешься в меня обвинениями, которыми грешил и мой отец тоже. Может, мы и правильно сделали, но совершенное всё равно ужасно. В тот момент ты думал не обо мне, в тот момент ты упивался местью. Ты поставил свои интересы выше моих, тебя не волновало, что чувствую я! Ты чёртов мстительный и страшный демонюга! — Люциан говорил и махал руками, почти не глядя на Молоха.

— Я думал о тебе, — главком поднял руки. — Я взял тебя нежно, если ты не заметил. Тебе не было больно.

— Было очень… стыдно. Это всё равно что нагадить на свадебный торт, мать твою!

— Ну, не очень, — поморщился Молох и покачал головой. — Не думал, что ты… Такой чувствительный.

— В отношении семьи я очень чувствительный, если ты не заметил, — сглотнул Моргенштерн. — Мо, я очень, очень тебя люблю, но иногда ты поступаешь как свинья. Я очень хочу сесть к тебе на колени и обо всём забыть, но это слишком важно для меня. Ты эгоист, и я тебе тогда нужен был просто для того, чтобы отомстить Легиону. Ты был мягок, но так, между делом, потому что ты любил меня. И я тебя люблю. Я не могу без тебя. Но и с тобой иногда невозможно.

Молох раскрыл руки для объятий.