Волны, в которых мы утонули

Вторая версия Брукса была пьяной и грубой. Об этой стороне его личности я даже не подозревала. Сколько раз он приходил домой пьяный в стельку и говорил, какая я жалкая и что я должна была жить дальше, потому что мы никогда не будем вместе. Что у нас нет будущего.

– Ну, послушай. Ты сидишь тут, ждешь меня. Да что с тобой такое? – он что-то невнятно бормотал, шатаясь из стороны в сторону на пороге моей комнаты в три часа ночи. – Перестань ставить себя в глупое положение, Магнит. Ничего не будет. Разве у тебя нет списка дел, который тебе нужно воплощать в жизнь? – Он хихикнул и прислонился к стене. – Или ты боишься делать что-то сама?

Уйти в такие вечера мне хотелось больше всего. В такие вечера мне хотелось сдаться и оставить Брукса упиваться собственной ничтожностью.

Но потом я хваталась за свою подвеску в форме якоря и напоминала себе, сколько раз он поддерживал меня.

По ночам я принимала ванну, погружалась в воду и напоминала себе об этом.

«Это не он. Это не он. Это не тот, кого я люблю…»

Если я уйду от него в трудные времена, что это будет говорить обо мне? Я смогу простить себя, если он сойдет с ума и скроется под водой? Когда он был мне нужен, он всегда был рядом, и я обязана была сделать для него то же самое.

Когда ты любишь кого-то, ты любишь его не только, когда светит солнце. Любимого человека нужно поддерживать и когда сгущаются тучи.

Он больше не любил того, кто смотрел на него в зеркало. Он больше не видел в своем отражении того веселого, обаятельного, до безумия влюбленного парня, которым он был раньше. Он перестал смеяться, и я уже и забыла, когда он в последний раз улыбался.

Я должна ему напомнить.

Я должна быть его якорем.

Я должна остаться и вытащить его своей любовью.

Иногда поведение Брукса заставляло меня уходить. Я бродила по городку, заглядывая в маленькие магазинчики. Я не знала, насколько это будет тяжело. Я замечала все – каждый запах, каждый звук, каждого человека. Я была постоянно настороже в ожидании опасностей этого мира. Мысль о том, что я не знаю, что происходит за углом, приводила меня в ужас.

На меня налетел мужчина, и от страха я споткнулась о собственные ноги и упала на землю. Он без конца извинялся и попытался помочь мне встать, но я была слишком смущена, чтобы принять его помощь.

Поскольку я не могла вернуться в коттедж, я пошла в то место, которое больше всего напоминало мне дом – в библиотеку. Я ходила в библиотеку Мессы каждый день. Там я сидела в дальнем углу, читая книги, чтобы отвлечься от реальности. Миссис Хендерсон всегда приходила навестить меня и, подмигивая, подсовывала мне кусочек шоколада.

– В библиотеке нельзя есть и пить, но поскольку ты всегда сидишь тихо как мышка, думаю, на это можно закрыть глаза.

Спасибо, – написала я.

– Всегда пожалуйста, – она отодвинула от стола другой стул и остановилась. – Ты не против, если я посижу с тобой немного?

Я жестом показала ей, что она может сесть. Со мной можно было сидеть всем, кто каждый день приносил мне шоколад.

– Что читаешь? – спросила она.

Я показала ей обложку.

– А, «Доводы рассудка» Джейн Остин. Одно из моих любимых ее произведений. Уступает только «Нортенгерскому аббатству».

Я кивнула, оценив мудрое замечание миссис Хендерсон о творчестве Остин.

Она вытащила из кармана кусочек шоколада и положила его себе в рот. – Я считаю, в «Доводах рассудка» идеально сочетаются глубина повествования и увлекательность сюжета.

Эта женщина знала, как создать замечательную историю.

– Я же говорила тебе, что мой муж – здешний шериф?

Да.

Она улыбнулась.

– Если бы ты знала Лукаса, ты бы решила, что он сделан из самого сладкого шоколада на свете. Его голос успокаивает, а благодаря замечательным личным качествам он мгновенно располагает к себе людей. В нем есть искра; когда он входит в комнату, в ней сразу как будто становится светлее. Я люблю его больше всего на свете. А ты, насколько я вижу, любишь Брукса?

Так и есть.

Она отправила в рот еще один кусочек шоколада.