Вольные кони

Привычно подсунув руку под костлявую спину, приподнимает ее высохшее тело. Бабка Аксинья слаба, худа и бесплотна. Обхватив стакан ладонями, она делает несколько мелких осторожных глотков и откидывается на подушку. Складывает тонкие, изможденные руки на плоской груди и скорбно глядит в потолок. Вот так и лежит целыми днями, рассматривает белый потолок, каких ангелов-архангелов там видит?

– Может, еще что надо? – стыдливо спрашивает Степка и ждет ответа.

– Голова у меня на память несвежая, какой сегодня день-то? Все спуталось. Суббота? Солнцеворот, значит, – шевелит она слабыми губами. – Рождество скоро, подняться бы к празднику, да куда там – душа в ниточку вытянулась. Прошлую ночь глаз с глазом не сошелся, и в эту бессоница замучает, – непонятно кому говорит бабка, но не Степке.

И к этому он привычен, не обращает внимания на бабкины чудачества. Больших хлопот она никому не доставляет. И просьбы ее незавидны: то попросит кисельку сварить, то принести из кладовки мерзлой брусники, то травки какой заварить. Ну а то что бормочет, – так радио вон целый день говорит, не больно-то к нему прислушиваются.

У Степки в кончиках пальцев не проходит зуд – не терпится закончить начатую работу. Он тихонько отступает от бабкиной кровати и пятится на кухню.

– Давеча совсем морошно стало, не приведи господи, а чайком горло смочила, отмякло, – слышит он краем уха и тут же забывает о ней. Руки не дают покоя голове. Степка усердно трет монету о ворсистый бок валенка и сердце его сладко замирает. В душе Степка – человек военный. Об этом пока никто, кроме него, не знает, но дай срок – еще узнают.

Сызмальства готовит он себя к службе офицером. Этой осенью ему исполнилось двенадцать лет, и он сам себе назначил испытание на храбрость. В березовом колке рванул пару бутылок, начиненных охотничьим бездымным порохом. И сейчас еще макушке делается неуютно от воспоминаний, как низко летели, визжали над головой толстые зеленые осколки, брили кустарник. Испытание огнем он прошел успешно, а теперь обогатится знаниями. В сельской библиотеке читает-перечитывает подшивку журнала «Советский воин» и берет на дом книги по военному делу.

Если бы кто догадался сейчас заглянуть под его подушку, то нашел бы там книгу о минировании и разминировании. Степка добросовестно изучил ее и теперь наизусть знает типы наших и иностранных мин: против пехоты, против танков, с секретом и без. Он не сомневается, что рано или поздно эти знания ему пригодятся. Хотя и не особенно верит, что какой-нибудь империалист сунется с войной. Он любит обсуждать эту проблему с пацанами. Но если кто из них выражает сомнения насчет намерений буржуев, Степка презрительно фыркает и начинает без запинки перечислять, какие танки, самолеты, пушки и пулеметы стоят на вооружении нашей армии. Об одном лишь горько жалеет – не может назвать ни одной марки ракет. Впрочем, он приспособился и к этому неудобству. Со знанием дела произносит: стратегические, баллистические. Пацаны не очень понимают эти мудреные слова, но тем сильнее действуют они на их воображение.

Недавно Степка сделал ревизию своим знаниям и с удивлением обнаружил, что солидно пополнил их запас. Если бы его сейчас призвали в армию, наверняка назначили бы сразу сержантом. После октябрьских праздников в школе организовали и в березовом лесу провели военную игру. Не случайно же остановил на нем свой выбор главнокомандующий однодневного сражения – учитель по географии и отставной майор Голотенко. Сразу назначил командиром разведвзвода. Вообще-то Голотенко звали Василием Петровичем, но его отчего-то коробило, если к нему обращались по имени-отчеству. И, наоборот, как он расцветал, когда Степка по-армейски четко спрашивал: «Товарищ учитель, разрешите обратиться!»

Целую неделю его разведчики трудились в школьных мастерских, мастерив, на зависть всему остальному воинству, деревянные пистолеты и автоматы. А когда пришили на телогрейки погоны, Степке достались лейтенантские, да прицепили на шапки звездочки, и вовсе преобразились. Хоть сейчас в бой.

Весь день бился разведвзвод Степки в заснеженном лесу. Победа далась нелегко. И перелом в сражении внесли его разведчики. Не только добыли ценные сведения и взяли языка, но решительно штурмовали окопавшегося на сопке противника, обойдя его с тыла. Нескончаемо долго тешил бы себя Степка этой победой, если бы к радости не примешалась обида.