Вольные кони

Минуту еще Сергей пережидал замешательство, потом накинул куртку на белый халат и побежал по заводскому двору, вминая ботинками хилый снежок, едва припорошивший землю. Всех своих родичей он знал наперечет, по голосам признавал – благо, не густо их было со стороны матери. «Ошибся, должно быть, человек, спутал с кем, мало ли в городе людей с одинаковой фамилией», – совсем утвердился Сергей в своей догадке, завидев в проходной высокого мужчину в форме морского офицера. Среди его родни сроду военных не было. И, успокоенный этой мыслью, шагнул навстречу. Офицер строго и внимательно всмотрелся в лицо Сергея, улыбнулся и облегченно вздохнул:

– Да, Иван…

– Вы меня с кем-то путаете, товарищ, – спокойно произнес Сергей, заранее готовый легко простить зря побеспокоившего его человека – с кем не бывает.

Но военный смотрел в его глаза без тени растерянности, будто и в самом деле хорошо знал Сергея, и тому стало не по себе от настойчивого взгляда. Он осекся, убрал с лица вежливую улыбку. И странное дело, почудилось в эту минуту, что когда-то встречался с этим человеком, но так давно – не упомнить. Где, когда – лихорадочно пробежался он памяти, перебирая встречи, знакомства, лица. Ни одной зацепки. И в этот момент как бы со стороны увидел себя, виноватого и бестолкового. Стыдно забывать людей, которые не в подгулявшей компании в друзья набиваются, а сразу называют себя родней. И ему почти захотелось, чтобы этот решительный военный и впрямь оказался родичем.

– Нет, Сережа, ни с кем я тебя не спутал, – мягко улыбнулся офицер и протянул руку. – Давай знакомиться. Я твой дядя Степан Васильевич. По отцу, – заметив недоумение Сергея, добавил он тише.

Сергей опешил. Отца своего он не то что не знал, не помнил даже. Не было у него отца. Одно лишь знал – оставил его родитель, когда он еще под стол пешком ходил. В далеком детстве всплывали неясные воспоминания об отце, но он не удерживал их в себе, не хранил, всех мужиков тогда готов был папой называть. Мать Сергея во всем была женщиной решительной – рвать так навсегда – и не оставила сыну ни одной фотографии супруга – нечего, мол, ему знать облик человека, бросившего ее с малым ребенком.

Пацаном он часто вязался к ней с расспросами: расскажи да расскажи, каким был отец, почему с нами не живет. Она отвечала неохотно, отмахивалась от приставаний. Скоро отпала охота у Сергея расспрашивать – мать быстро втолковала, что лучше на свете им одним жить, чем с подлецом горе мыкать. Спасибо и на том, что не придумывала печальных и красивых историй, как соседка тетя Люся, у которой, по ее рассказам, муж то погибал во льдах Арктики, то вот-вот должен был вернуться с золотых приисков.

Мать не обманывала Сергея, и потому ему было проще свыкнуться с безотцовщиной. И чем больше взрослел Сергей, тем больше привыкал надеяться только на себя.

– Здравствуй дядя, Новый год, приходи на елку, – неожиданно для самого себя выпалил он. – Надо бы сразу представиться, я бы не стал терять времени…

Мать Сергей похоронил два года назад, и оставшись один на белом свете, одичал от самостоятельности. Дальних родственников по матери он в расчет не принимал – жили они на другом конце города, но все равно что в глухомани. В гости зазывали редко, как бы по досадной обязанности. Не ладились у матери отношения с родней, такими неласковыми и сыну по наследству достались. А потому жизнь свою, после института, устраивал он, как хотел, без советчиков. Так, год за годом, сам того не осознавая, отодвигал он родню все дальше от себя.

Думать не думал, что когда-то могут вот так разом всколыхнуться, горюче вскипеть детские обиды и переживания, осевшие в сердце. А вот пришел этот дядя, и обнажилась вся неустроенность его жизни, в которой он давно уже жил без тепла и любви. Одиночество иссушило душу, а садовая голова выдала этот дурацкий ответ.

Офицер грустно покачал головой, будто стряхнул с себя глупые несправедливые слова, сказал:

– Я тебя целый день разыскиваю…

– Разыскали, наконец-то… Спасибо. Ну вот что, некогда мне тут с родичами раскланиваться, работа стоит, – вновь занесло Сергея. И понимал, что не то, не так говорит, а поделать с собой ничего не мог.

– Полегче, племяш, говори, да не заговаривайся, нечего выламываться передо мной, – сухо сказал военный. – Нет моей вины, что жизнь твоя так сложилась. Родные попросили разыскать тебя, известить, что умер твой отец. Зовут на похороны.

У Сергея съежилось все в груди, дошло, какую нелепую комедию разыгрывает перед пожилым человеком. Потянул из пачки сигарету, подкурил, сел на подоконник, пытаясь осмыслить услышанное. Дядя терпеливо ждал ответа и, когда истлела в руке Сергея сигарета, нарушил тишину:

– Поезд через три часа, билеты у меня в кармане, времени нет тут нам рассиживаться.

Сергей встал, не зная еще, решился он или нет, что-то подталкивало его поехать на похороны отца. Но годы безотцовщины, горькие дни детского горя и одиночества останавливали. Не было времени разобраться в себе, и он вопросительно посмотрел на дядю. Тот по-своему истолковал его взгляд: