Вольные

– Система здесь при том, дядя Жора, что ты являешься её частью, а я нет. Не нужно никаких разборок: кто прав, кто виноват. Они не выведут нас к истине, потому что у таких как ты и у таких как я разные системы ценностей. В моём представлении ты уже враг, которой поддерживает существующие правила. Ты пьёшь это пойло, как и твой близкий, поэтому я уже вынес ему приговор, когда подходил к нему возле магазина. Я уже мысленно приговорил его. Поэтому мы с ним и с тобой тоже никогда не придём к пониманию. Из нас двоих должен остаться кто-то один. Но даже в твоей системе ценностей ты несправедлив, хотя пытаешься вывернуть положение дел таким образом, чтобы обелить себя и своего близкого. В вашей системе ценностей такие как ты, посчитавшие себя великими часовщиками, смеют рассказывать неискушенным гражданам о людском, лакая стаканами водку и нося с собой заточки, которые они мигом пускают в дело, забывая о том, стоило оно того или нет? Это пьяное быдло, возомнившее себя авторитетом, вместе со своими такими же пьяными отбросами, чуть не зарезал Макса, когда он заходил в свой подъезд и сделал им замечание. Тогда эти фраера не думали пуститься в рассуждения о том, стоит ли это замечание того, чтобы лишить парня жизни или быть может стоит поговорить как взрослые люди, чтобы не совершить необдуманных поступков, чтобы не пострадали невиновные люди.

– За слова надо отвечать, он не просто сделал нам замечание, этот боец назвал нас литрболами, – вмешался в разговор Харпер, показывая Севе на Макса.

– А кто ты есть, если не литрбол, вонючий алкаш, отравляющий своим поведением жизнь, протекающую рядом с тобой? – усмехнулся Макс.

– Давайте не будем переходить на оскорбления, пацаны. Вы же не глупые и понимаете, что люди за нас с вас спросят? – повысил голос Жора и метнул на Севу устрашающий взгляд.

– Ты так ничего и не понял, дядя Жора, – ответил ему Сева, – я думаю это всё действие алкоголя. С каждым стаканом ты становишься всё более недружелюбен, не понимая, что злость она разъедает человека изнутри; словно зараза она поражает все его внутренние органы и отравляет в конечном счёте его жизнь. То же самое делает с людьми алкоголь. Ты чувствуешь это, дядя Жора?

Жора действительно почувствовал резко усиливающуюся боль в животе и жжение в горле. У него закружилась голова, он посмотрел на Харпера и его подругу. Рыжая откинулась на диван и судорожно кашляла, схватившись руками за горло. Харпер держался одной рукой за живот, а второй рыскал по столу, пытаясь найти воду, чтобы залить чудовищное жжение во рту. Потом все трое начали хрипеть, отхаркивая густой жёлтой слизью. Первой забилась в конвульсиях подруга Харпера, изо рта у неё рекой полилась пена. Через минуту блатные лежали уже рядом с ней и бились в эпилептическом припадке. Ещё через несколько минут всё было кончено. Трупы мужчин застыли на диване в своих нечистотах, мёртвое тело девушки сползло на грязные полы квартиры. Чудовищные дозы мышьяка, которые Сева подмешал в водку, сделали своё чёрное дело.

***

Дождавшись сигнала Генриха, все трое покинули квартиру. Во дворе было спокойно. Они проследовали к машине, в которой их ожидал Олег Натовец. Минуя оживлённые районы города, выехали на южную окраину, справа возле теплотрассы свернули к гаражам. Остановились там, где было тихо и безлюдно. Переоделись в свою одежду, вытащили из багажника шныря, развязали, вернули его шмотки. После того, как он нацепил их, Серега Мичман и Сева повели его к крайнему гаражу в самом дальнем ответвлении-тупике. Там поставили на колени, Серёга Мичман засунул ему пистолет Харпера в рот и нажал на курок. Раздался выстрел, Шнырь рухнул на землю – изо рта у него фонтаном хлынула кровь. Серега Мичман протёр пистолет и вложил его в руку убитого. Потом они вернулись к машине, по дороге назад сожгли форму работников ЖЭКа, отзвонились Паше Партийцу и разъехались по домам.

Глава 11. Конечная остановка

Приговор Харперу стал приговором и Прохору. Сева решил покончить с ним, сразу же как только услышал имя человека, который его сдал блатным. Он считал, что своих врагов нужно выжигать до тла, не оставляя в живых никого, потому что враг, оставшийся в живых, обязательно отомстит, как только у него появится такая возможность.

Последний раз, когда они собирали команду, чтобы разделаться с Харпером, Макс настоял на том, чтобы Богатыря с собой не брали. Сева тогда согласился, хотя до сих пор не разделял идеи своего друга по поводу их крепкого и самодовольного соратника. Ему казалось, что Макс слишком уж увлёкся идейной борьбой, и это чересчур радикализоровало его взгляды, что в свою очередь и сделало его таким мнительным. Сева же больше смотрел на вещи с практической точки зрения и оттого не придавал столь уж большого значения многим слабостям членов своей группировки.

В этот же раз он договорился с Максом, что сам решит вопрос с Прохором, и сделает это вместе с Богатырём. Заодно, сказал он, будет время проверить его твёрдость и решимость в том, что они делали. Неохотно, но Макс согласился.