Вольные

Все шестеро не проживали дома и, где их теперь искать, было непонятно?

– То есть ты хочешь сказать, что не знаешь, где они скрываются? – спросил Михалыч у Мичмана после инцидента в гараже.

– Послушайте, я ничего не скрываю. Я назвал вам все возможные места, где каждый мог появится. Это те места, которые я знал лично, и в которых мы когда-либо были вместе. Если они забрали оружие, то сменили и дислокацию.

– Какова вероятность, что они покинули город?

– Не знаю, – сказал Серёга, – таких планов ни у кого не было. Я не думаю, что они сейчас вместе гасятся на какой-нибудь хате. Во-первых, Макс не из тех, кто будет ждать пока вы за ним придёте и попросите протянуть запястья рук для наручников, а, во-вторых, как он любил говорить – в большую мишень легче попасть.

Предположение Мичмана вскоре подтвердилось: одна из групп слежения обнаружила Генриха. Он был один и скрывался у своей бабушки по материнской линии. Тут же была дана команда на его захват и спустя полчаса в дверь Зинаиды Макаровны позвонили.

– Кто там, бабуль? – спросил Генрих, почувствовав неладное.

Он сидел в спальне и читал историческую книгу про методы работы гестапо. На всякий случай он достал из кармана нож, полный решимости в случае чего пустить его в дело.

– Не знаю, Пашенька, соседка Нюра, поди, опять городские сплетни собрала. Я открою, – ответила ему Зинаида Макаровна, оторвавшись от просмотра «Кривого зеркала» и поплелась из зала в коридор.

– Кто? – откашлявшись, спросила она, медленно доковыляв до двери.

– Вам почта, бабушка, открывайте. Заказное письмо, расписаться надо, – услышала она в ответ и поворотила ключ, даже не посмотрев в глазок.

– Всем к стене! – заорали сотрудники СОБРа, как только бабулька открыла дверь.

Забежав внутрь с оружием наперевес, они тут же наполнили своими мощными экипированными телами квартиру, словно тараканы, продолжая без остановки выкрикивать угрожающие команды и вопросы:

– Всем лежать!

– Кто в квартире?!

– Руки вверх!

– Не двигаться!

Парализованную громким криком Зинаиду Макаровну прижали к стене, один человек забежал на кухню, ещё двое сотрудников залетели в зал. Спальня была дальше всех от входной двери. Когда в неё заглянули незваные гости в бронежилетах и с автоматами перед собой, то они увидели в дальнем углу комнаты Генриха, который приставил нож к пульсирующей от адреналина шее.

– Стоять, суки! Если двинетесь, вскрою себе вены! – заорал он, застигнутый врасплох полицейскими.

СОБРовцы и не думали слушать, что Паша Партиец им горланил. Они, перекрикивая его угрозы, продолжали маленькими и быстрыми шашками приближаться к этому загнанному в угол волчонку.

– Лечь на пол!

– Брось нож!

– На пол, сука! На пол!!!

Генрих надавил нож сильнее, острое лезвие разрезало кожу и по шее обильно потекла кровь. Он захрипел:

– Стоять! Я не шучу, сейчас перережу себе горло!

И в этот момент раздался хлопок выстрела. Правая рука Паши Партийца, сжимающая нож, безвольно упала, разжав рукоятку клинка. Он закричал от боли, и тут же был свален сотрудниками СОБРа на пол, после чего закован в наручники. Ему прострелили плечо, так как команда у группы захвата была одна: брать его только живым.

***

Пока из Генриха пытались выбить показания о местонахождении остальных участников группировки, ещё одной группе слежения удалось обнаружить братьев Славолей. Они среди белого дня подъехали на чёрном Audi А4 к себе домой. Младший Бритиш Бульдог забежал на 5 минут в подъезд и выбежал из квартиры с двумя полными спортивными сумками. Он сел в машину, где его ждал старший Славоля, и они в сопровождении оперативников двинулись по главному проспекту в сторону северного выезда из города.

Михалыч и другие следователи были готовы к такому развитию событий. Группа захвата моментально выдвинулась в сторону КПП, к которому приближались братья. Что было в сумках у ребят оперативники не знали, не исключено, что оружие. Поэтому на случай оказания вооружённого сопротивления разрешалось открыть огонь на поражение. Кроме того, необходимо было действовать молниеносно и в то же самое время очень осторожно, чтобы другие участники дорожного движения не пострадали в случае, если начнётся стрельба.

Однако до КПП чёрная иномарка не доехала. Среди сотрудников МВД, преследующих братьев был старой закалки опер Виталя Синичкин, которого все в конторе называли не иначе, как только Виталей Суровым. Он просто ненавидел бумажную работу, которой, как правило, были завалены все оперативники. Это только в фильме «Место встречи изменить нельзя» Жеглов и Шарапов бегают по кабакам, гоняются за авторитетами по златоглавой и ловят лопатников в театрах и трамваях. В реальной жизни самый обычный опер отвечает на входящие горы писем, так как у каждого входящего должно быть своё исходящее. От этих отписок у Витали Синичкина раскалывалась голова, и как только появлялась возможность настоящей полицейской работы, он превращался в Виталю Сурового и выполнял её так, что позавидовать ему могли все киношные голливудские копы.