Вольные

Операцией по захвату руководил опытный полковник специального отряда быстрого реагирования Зверев. Это был закалённый в реальных боях мужчина, лишённый какого бы то ни было сочувствия к врагам Родины, к которым он, в том числе, причислял любого человека, преступившего закон. Михалыч подошёл к нему и представился.

– Полковник, эти парни нужны нам живыми.

– Ты на чьей стороне, Миша? – презрительно спросил у него полковник, – эти выродки убили троих наших людей, ещё одного ранили при штурме.

При первой попытке штурма, когда группа СОБРа решила застать парней врасплох и попыталась выбить дверь в квартиру, предварительно закинув через окно дымовую шашку, Чеченец произвёл 2 выстрела прямо через дверь, в результате чего одного СОБРовца ранило в ногу.

– Послушай полковник, это моё дело, и я веду его уже очень давно. Я прекрасно осведомлён, сколько крови на руках у этих парней. Но ты пойми, что они действуют не сами по себе, а в составе серьёзной преступной группировки, и у них есть важные сведения для обвинительных показаний других участников банды.

– Ты это иди скажи семье капитана Карасёва, и его двум маленьким дочерям, которые теперь видеться с папой будут только на кладбище, разглядывая его черно-белую фотокарточку на гранитном камне.

– А что мы скажем остальным родственникам убитых и покалеченных этими бравыми беспредельщиками, если их сородичи по стаи отпетляют от наказания за недостатком улик?

– Не распускай сопли, Миша. Ты следователь, и это твоя прямая обязанность упрятать преступников за решётку, не пытайся переложить вину за это на меня и моих ребят! Мы делаем своё дело, а ты делай своё, и тогда родственники пострадавших скажут тебе спасибо, а мои ребята скажут спасибо мне, и все будут довольны. Вы сидите в кабинетах и папки перекладываете, скрепляя листочки стэплером, а я здесь на передовой разгребаю всё дерьмо таких вот убийц и мерзавцев, ничего кроме смерти незаслуживающих. Так что не лезь в мою работу и не указывай мне, как производить захват.

– А телевизионщикам ты так же будешь комментировать свои действия, подставляя высокие погоны в кабинетах, о которых ты так много знаешь?

Зверев оглянулся в сторону камер и недовольно сплюнул, а Михалыч продолжил контратаку:

– Полковник, я знаю, что такое честь мундира и знаю, что ты действуешь так, как и положено действовать истинному бойцу. Но пойми, что мы делаем одно общее дело. Если мы убьём этих зарвавшихся пацанов, то мы утолим свою собственную обиду, но остальной мир, ради которого мы все и несём нашу службу, потеряет шанс остаться справедливым в полной мере. Они волки, Зверев, но мы то с тобой не волки, а люди, и именно это отличает нас от них!

На этот раз полковник сменил выражение лица и посмотрел на Михалыча даже с некоторой долей уважения.

– Может быть ты и прав, но у меня уже нет другого выхода. Добровольно парни оружие не сложат.

– Дай мне попробовать уговорить их.

– С чего ты решил, что они будут тебя слушать?

– Меня не будут, но сейчас здесь будет мать одного из них, и у неё есть шанс быть услышанной.

Зверев подумал, махнул рукой, приказывая своим людям не принимать никаких действий.

– Хорошо, пробуй, но тогда телевизионщики и журналюги за тобой. Сам будешь объяснять им случившееся, договорились?

Михалыч удовлетворённо пожал руку полковнику и хлопнул его по плечу.

***

Маму Олега предварительно подготовили, обрисовав реальное положение дел, которое заключалось в том, что её сын был особо опасным преступником, подозревающимся в нескольких убийствах, в том числе и сотрудников правоохранительных органов. Сейчас он находится в квартире вместе со своим другом, таким же головорезом, как и он сам. По информации следствия, на руках у них находится несколько десятков единиц огнестрельного оружия, включая пистолеты, автоматы и гранаты. И если они не пойдут на контакт с полицией, то согласно полученному распоряжению, они будут ликвидированы.

После этого с Надеждой Сергеевной обстоятельно поговорили психолог и переговорщик, дав несколько важных рекомендаций по поводу того, как выстроить диалог с сыном, чтобы склонить его к добровольной сдаче в руки полиции. И только после этого, в сопровождении бойцов СОБРа, она вошла в подъезд и поднялась на пятый этаж.

– Олег, это я твоя мама, пожалуйста, прошу выслушай меня, – громко сказала она через дверь квартиры, в которой держали оборону Олег Натовец и Чеченец.

Говоря с сыном Надежда Сергеевна, держалась как могла и старалась не плакать. Слушая мать, Олег был начеку и держал пистолет наготове.

– Они убьют тебя, сынок, прошу положите оружие и сдайтесь.

– Что ты тут делаешь, мама? Эти недоумки решили надавить на меня, используя родителей? Они тебя не трогали? Скажи мне, что всё в порядке и ни один волос не упал с твоей головы?

– О чём ты говоришь, сынок. Я здесь, потому что хочу видеть тебя живым, всё очень серьёзно, Олег.

– Я знаю, не переживай, мама. Они покончат со мной в любом случае. Лучше я умру сейчас, отбиваясь от этих псов режима, чем они разорвут меня в СИЗО или на нарах.