«Волос ангела»

Федор резко дернул парня на себя. Тот, не удержав равновесия, выпустил мальчишку, сразу исчезнувшего в толчее. Упал, звякнул, покатившись по земле, медный безмен. Торговцы за прилавками, радостно осклабившись нежданному развлечению, ожидали продолжения драки.

Приказчик быстро поднял безмен и, шагнув к Грекову, просипел:

– Ну, господин-товарищ, сапоги лизать будешь!

Он широко размахнулся и… сел на землю, сбитый с ног коротким ударом в живот. Сгоряча, не чувствуя за хмелем боли, снова вскочил, по-бычьи наклонив кудлатую голову, ринулся на противника, стремясь снести его своей массой.

Федор отпрянул в сторону. Приказчик навалился с разбега грудью на чей-то прилавок, посыпались на землю разложенные товары, тонко взвизгнула стоявшая рядом женщина.

Обведя глазами прилавок, парень увидел остро отточенный нож, потянулся к нему рукой. С лиц торговцев медленно сползли ухмылки. Запахло смертоубийством. Федор подскочил, дернул парня за жилет, оттаскивая от прилавка, не давая взять нож. Приказчик вырвался, жилет и рубаха с треском лопнули на спине. Неуклюже развернувшись, он пошел на Грекова, тяжело дыша от ярости. Отступать было некуда. Федор привычно увернулся от пудового кулака, нацеленного ему в переносицу, и ударил в ответ. В корпус, в голову! Парень рухнул.

– Прекратить! – Федора схватил за руку подбежавший милиционер. – Почему драка?

Разом загомонили притихшие было торговцы и торгашки. Приказчик тяжело сел, осматриваясь вокруг ничего не понимающими мутными глазами.

– Пройдемте… – милиционер потянул за собой Грекова. – Свидетели есть?

Торговцы примолкли – связываться с властью они не любили ни по какому поводу. И кто знает, что за люди подрались? Один, похоже, из своих – коммерческий человек. А другой? Одет в полувоенное, приличные сапоги.

Вон как ловко ухайдакал приказчика, не посмотрел, что тот и выше, и шире в плечах, и, наверное, сильнее. Нет, ближе к своему лабазу – спокойнее.

– Есть свидетели? – громко повторил милиционер.

– Есть… – неожиданно откликнулся чей-то голос. Раздвинув собравшихся зевак, к милиционеру протиснулся пожилой человек, по виду рабочий. – Я свидетель. Ты этого парня не держи, не убежит он, – по-свойски обратился рабочий к милиционеру. – Того, побитого, бери, и пошли.

Милиционер нерешительно выпустил руку Грекова и помог встать приказчику. Зеваки начали разочарованно расходиться – больше ничего интересного не предвиделось…

* * *

– Что же вы, товарищ Греков? – рассматривая удостоверение Федора, язвительно спросил дежурный в милиции. – Сами работник Московского уголовного розыска, а руки распускаете. Нехорошо…

– Ага! Одна компания… – пьяно затянул сидевший на лавке побитый приказчик. – Ваша власть – бей в морду кому хочешь! Раньше полиция била, теперича вы бьете…

– Помолчи лучше, – оборвал его рабочий. – Этот, – он показал на размазывавшего по грязному лицу пьяные слезы приказчика, – мальчонку хотел прибить. Да… И убил бы, если бы товарищ не вступился.

– А где же мальчишка? – недоверчиво прищурился дежурный.

Федор понуро молчал.

– Убежал, – ответил за него рабочий. – Вы лучше торгашом займитесь, а товарищ правильно действовал. Нельзя таким нэпманам воли давать!

– Вы сами-то кто такой? Документы есть? – поинтересовался дежурный.

– Имеется… – рабочий положил перед ним документ. – Перфильев Яков Иванович, депутат Моссовета от рабочих Рогожско-Симоновского района. Этот потомок черной сотни, – он кивнул на притихшего приказчика, – натворил бы делов. Жируют на шее рабочего класса!

– Разберемся, – подобрался дежурный. – Ладно, товарищи, можете пока идти, понадобитесь – вызовем…

На улице Перфильев догнал ушедшего вперед Федора, взял за локоть:

– Не узнал?

Греков остановился, всматриваясь в лицо Якова Ивановича.

– Н-нет, не помню.

– Ну, может, и немудрено, больше десятка лет прошло. Вспомни, завод Гужона, кружок, тринадцатый год…

– Дядя Семен? – все еще не веря, спросил Федор.

– Я, Федя, я… – Перфильев обнял его. – Это тогда меня дядей Семеном звали. Сам понимаешь, работали в подполье. А я тебя сразу признал. Ну, рассказывай, где ты, как? Мать жива? Привет передай. Значит, в милиции теперь?

– Да… Недавно в уголовный розыск направили. В ЧК работал, дрался с Юденичем, с Деникиным, добивал Врангеля, потом ликвидировал бандитизм на юге. Теперь в Москве. И вот такая оказия. – Греков помрачнел.

– С классовой точки зрения, всыпал ты ему, конечно, правильно. Можно было и еще добавить. А с другой стороны: кто ты есть? Сотрудник рабоче-крестьянской милиции – это зеркало Советской власти! Понял? Тут, конечно, не так, как на фронте или с бандами, но и здесь свой фронт, и если ты, воюя на нем, оттолкнешь человека от нас, он прилепиться может к врагам, которых и так хватает… Знаешь что, пойдем-ка ко мне, попьем чайку из самовара, потолкуем. У тебя, небось, и знакомых-то в Москве нет?

– Старых не осталось – кто где. Но есть один друг, с Гражданской, Черников Анатолий. Может, слышали? В газете работает. Он у нас в Десятой Красной армии тоже газету для бойцов выпускал. За приглашение спасибо, Яков Иванович, хоть и ненадолго, а зайду.

* * *