«Волос ангела»

Как всякое искусство, розыскное искусство имеет свою теорию, может быть еще не так глубоко разработанную, как теория других искусств, но, несомненно, существующую, и свою, пока не особенно богатую литературу. Предпосылками теории розыскного искусства являются: первое – наука уголовного права, именно та ее отрасль, которая называется криминалистикой (уголовная техника и уголовная тактика); второе – знание современного преступления, преступной среды, ее обычаев, нравов и преступных профессий и третье – личные качества и свойства, необходимые для лица, желающего изучить это искусство…

Качества и свойства лица, желающего изучить розыскное искусство, играют немаловажную роль. К этим качествам, помимо энергии, смелости, умения владеть собой, способности «притворяться» (актерская жилка), надо еще отнести внимательность, наблюдательность и особенно – безупречную логику мышления…

Итак, розыскное искусство не так просто и доступно, как многие думают, и далеко не все розыскные работники обладают им в полной мере. Значение же его громадно, так как оно необходимо: первое – при розыске, производимом почти при раскрытии каждого преступления, и второе – в активной борьбе с преступностью…"

Так рождалась новая наука, призванная вооружить необходимыми знаниями работников советского уголовного розыска, вставшего на страже правопорядка, общественного достояния, жизни, чести, достоинства и имущества граждан первого в мире государства рабочих и крестьян – Союза Советских Социалистических Республик.

* * *

Гена Шкуратов с Михаилом Генераловым расположились в тихом, густо заросшем кустами садике пустующего дома, стоявшего напротив «малины» известной Паучихи – Натальи Пауковой, державшей до революции «шланбой» – незаконную торговлю вином.

Время шло, Паучиха сильно постарела, обрюзгла, вином уже торговать не решалась, но зато с охотой предоставляла свой дом для сборищ разномастной блатной публики, охочей выпить самогону, перекинуться в картишки, спустить по дешевке краденое под "пьяные глаза".

Дом у Паучихи был большой, с неказистой дощатой пристройкой около крыльца. Сама хозяйка из дома почти не выходила – подводили распухшие до слоновьих размеров больные ноги. Так, выползет погреться на солнышке летом, а как заметет – безвылазно, до весны, дома. Поэтому ее посетители не боялись никого не застать и смело стучали в окна. Своим отворяли сразу. Чужих не впускали долго, придирчиво расспрашивая, кто да откуда, зачем пришел и чего надо.

Психа наконец разыскали и взяли под наблюдение сегодня днем, на толкучем рынке. Он долго водил за собой по городу, но потом все же пришел в Дубровки, к Марфе – своей подружке, жившей у Натальи Пауковой. Генералов сбегал к телефону, сообщил, что Псих привел на место, и вернулся.

Ожидавший его Генка успел срезать себе палку и теперь остро отточенным ножом вырезал на ней замысловатый узор.

Быстро темнело. В окнах Паучихиного дома горел свет, бросая неровные красновато-желтые квадраты на землю. До притаившихся в садике сотрудников угро доносились громкие выкрики, нестройное пение, чей-то смех. Потом все стихало и через некоторое время начиналось снова.

"У-у, шушера блатная… – зло подумал Шкуратов, – теперь до утра хороводиться будут, черти немытые!"

Ему страстно хотелось вывести все лишаи на теле города – «малины», притоны, подпольные игорные дома, уничтожить под корень всякое ворье, налетчиков, фармазонщиков, Паучих и им подобных, ликвидировать последствия голода, построить новые, красивые дома, чтобы жизнь была, как песня, такой, за которую он ходил на Юденича и Деникина. Сын растет, а отец должен прямо глядеть в глаза своему сыну, зная, что не слукавил в жизни, не искал, где полегче, а всегда делал правильную и нужную работу и теперь может с гордостью показать ее плоды своему сыну. У одного это сад, выращенный своими руками, у другого – хлебное поле, а у Генки – спокойно живущий огромный город.

Бывший моряк отставил палку, убрал нож: сейчас вырезать узоры – только глаза губить. Закралось беспокойство, как бы не пропустить Психа в сгущающейся темноте. Правда, света из окон дома достаточно, чтобы увидеть, как кто-то вышел или вошел, можно даже разобрать, кто именно, а уж фигуру Кольки Психа они за сегодняшний день запомнили хорошо, ни с кем не спутают. Но если свет погасят? Предложил Мише Генералову в этом случае провожать каждого вышедшего до ближайшего уличного фонаря. По одному. И если выйдет Псих, подозвать друг друга условным сигналом. Тот согласился.

Посидели, покурили в кулак. Стала одолевать дрема.

Генка встал, походил тихо, по-кошачьи, туда-сюда в маленьком садике под окнами пустующего дома. Около скамейки, на которой они пристроились, не особенно расходишься.

От нечего делать Шкуратов достал наган-самовзвод, прокрутил барабан, проверяя патроны. Пристроил оружие поудобнее за поясом, так, чтобы выхватить в любой момент.