Волошинов, Бахтин и лингвистика

Итак, главная особенность высказывания—принадлежность одному говорящему. Другая особенность – «специфическая завершенность высказывания» (178). «Первый и важнейший критерий завершенности высказывания—это возможность ответить на него, точнее и шире – занять в отношении его ответную позицию (например, выполнить приказание). Этому критерию отвечает и короткий бытовой вопрос, например, „Который час?“ (на него можно ответить), и бытовая просьба, которую можно выполнить или не выполнить, и научное выступление, с которым можно согласиться или не согласиться (полностью или частично), и художественный роман, который можно оценить в его целом» (178). С романом, впрочем, возникают естественные вопросы. Не завершенный публикацией роман в журнале – явно не законченное в данном смысле высказывание, но сплошь и рядом такие тексты оцениваются критикой. Да и с бытовой репликой не все просто: она, как известно, может перебиваться собеседником до ее окончания. Если говорящий при этом замолкает, то произнесенный текст не закончен ни с точки зрения намерений говорящего, ни по чисто лингвистическим критериям, однако собеседник получает уже достаточно информации, чтобы на него реагировать. См. анализ подобных ситуаций у Л. П. Якубинского.[746]

Однако помимо возможности ответа выделяются еще три фактора, которые определяют такую возможность. Это «предметно-смысловая исчерпанность», «речевой замысел или речевая воля говорящего» и «типические композиционно-жанровые формы завершения» (179). Все эти факторы присутствуют в любом высказывании, но по-разному в зависимости от жанра. «Третий и самый важный для нас момент», характеризующий высказывание, – «устойчивые жанровые формы высказывания» (180).

Прежде чем рассмотреть понятие речевого жанра у Бахтина, надо обратиться к его трактовке соотношения между единицами языка и высказываниями. Здесь мы видим наибольшую полемичность по отношению к современной ему отечественной лингвистике.

Естественно, речь идет, прежде всего, о разграничении высказывания и предложения. Автор подчеркивает, что в его задачи не входит «раскрытие во всей сложности» вопроса о природе предложения – «одного из сложнейших и труднейших в лингвистике», важно лишь «точно определить отношение предложения к высказыванию» (174–175). Определение предложения в РЖ само по себе довольно традиционно: «Предложение – это относительно законченная мысль, непосредственно соотнесенная с другими мыслями того же говорящего в целом его высказывания» (175). Ср. примерно в те же годы критику нечеткой идеи о выражении «относительно законченной мысли» в предложении у А.А. Реформатского,[747] который, однако, рассматривал «предложение» как частный случай «высказывания», что для Бахтина было абсолютно неприемлемо. Определение в РЖ можно переформулировать так: предложение – относительно законченное нечто в составе высказывания. В частном случае высказывание может быть равно предложению или даже слову (177). Определения слова в РЖ не дается, но ясно, что переводчикам этого текста на английский язык не нужно ломать голову над переводом слова слово: это, разумеется, word.

Предложение характеризуется в РЖ прежде всего негативно: это то, что не обладает свойствами высказывания: «Предложение же в контексте лишено способности определять ответ, оно приобретает эту способность (точнее, приобщается к ней) лишь в целом всего высказывания… Предложение, как единица языка… не отграничивается с обеих сторон сменой речевых субьектов, оно не имеет непосредственных контактов с действительностью (с внесловесной ситуацией) и непосредственного же отношения к чужим высказываниям, оно не обладает смысловой полноценностью и способностью непосредственно определять ответную позицию другого говорящего, то есть вызывать ответ. Там, где предложение фигурирует как целое высказывание, оно как бы вставлено в оправу из материала совсем иной природы» (176).