Волошинов, Бахтин и лингвистика

Вскоре появилась статья,[897] в которой впервые систематически рассматривалась лингвистическая и семиотическая концепция МФЯ. Нельзя не отметить роль Вяч. Вс. Иванова в восстановлении исторической справедливости в истории нашей науки: за 16 лет до этого он первым у нас объективно рассмотрел научные взгляды еще тогда не реабилитированного Е. Д. Поливанова. Статья Иванова выделила важные черты концепции МФЯ, прежде всего концепцию знака, хотя в духе времени трактовала ее в структуралист ском духе. Здесь же впервые была высказана точка зрения о принадлежности МФЯ и других «спорных текстов» еще здравствовавшему в это время Бахтину.

Затем до нашей страны начала доходить международная слава МФЯ; в те же годы впервые были изданы наиболее важные саранские тексты. Однако влияние всей этой литературы на нашу лингвистику не было особо значительным. В это время формировалась наша бахтинистика, значительно развившаяся в годы перестройки и пост перестройки. В ней, однако, лингвистический компонент, как я уже упоминал, не был значительным. Характерно, что, например, за 11 лет существования специального бахтинского журнала «Диалог. Карнавал. Хронотоп» лингвистических публикаций, особенно отечественных, было немного (все они упомянуты в библиографии данной книги), и происходило это вовсе не из-за нежелания их печатать.

Что касается нашей современной лингвистики, то можно отметить следующее. О МФЯ и саранских работах знают многие, но используют их не так часто. Если же о них заходит речь, то можно отметить следующее. Во-первых, в целом саранские тексты, особенно РЖ, используются в большей степени, чем МФЯ и примыкающие работы, а из МФЯ, пожалуй, больше всего используется третья, самая конкретная часть. Во-вторых, ссылки и цитаты обычно сводятся к двум типам. С одной стороны, упоминается Бахтин (много реже Волошинов) как первопроходец в изучении тех или иных проблем и постановке тех или иных вопросов. Во-вторых, используются те или иные конкретные идеи, чаще всего в связи с несобственно-прямой речью и жанрами.

Вот несколько примеров. В обширной книге,[898] где, кстати, в отличие от многих других работ четко различаются работы Бахтина и Волошинова, о них речь заходит несколько раз. О Бахтине говорится однажды: «Речевой акт понимается, по Бахтину, как „оправа“, в которую вставлен текст (предложение)».[899] То есть берется конкретный пункт концепции. Больше говорится о Волошинове, исключительно в связи с несобственно-прямой речью, которой посвящена одна из частей книги. Здесь использованы идеи третьей части МФЯ, иногда они критикуются. Е. В. Падучева, в частности, вводит понятие СКД (свободного косвенного дискурса), к которому относится речь персонажей. Она отмечает, что в МФЯ не разграничиваются СКД и цитирование.[900]

А вот совсем недавняя работа,[901] где дается краткий, но информативный обзор современных исследований, так или иначе касающихся проблемы «человек и язык». Бахтин упомянут один раз в таком контексте: упомянуто «распространенное мнение о единственности цели высказывания», примером которого является «единство речевого замысла как одно из определяющих свойств высказывания по М. Бахтину».[902] Речь здесь идет об одном из положений РЖ. Далее И. М. Кобозева как раз показывает, что распространенное мнение не всегда верно и цель высказывания может не быть единственной. При этом данная работа, посвященная смыслу высказываний, перекликается и с рядом более общих положений Бахтина. См. такую формулировку: «Понимание речевого смысла высказывания в общем случае не сводится к простой актуализации языкового значения соответствующего предложения».[903]

Я, разумеется, не хочу сказать, что критиковать идеи Волоши-нова или Бахтина не надо. Наоборот, очень хорошо, что те или иные их идеи живут и развиваются, при этом уточняясь и модифицируясь. Но показательно, что из этих идей наиболее продуктивными оказывается те, которые связаны с анализом конкретного языкового материала или методами такого анализа. Чем более общих проблем касались авторы МФЯ или Бахтин в Саранске, тем меньше о них вспоминают. Б. Гаспаров – здесь редкое исключение. Металингвистика в том смысле, который вкладывал в него Бахтин (точнее, в двух смыслах: в текстах о тексте и в «Проблемах поэтики Достоевского» ее понимание не одинаково), так у нас не сложилась в особую дисциплину. Это отнюдь не означает, что сходными проблемами у нас не занимаются.