Волшебная гондола

– Вовсе нет, – смущенно сказала я. – Я просто хотела бы, чтобы Бартоломео отпустили из темницы. Ведь монах передал его страже, и его увели.

– Назовите мне полное имя Бартоломео, и он сегодня же будет на свободе.

Я облегченно выдохнула и радостно посмотрела на Тревизана.

– Фамилия вашего друга Бартоломео, – напомнил он.

О! Проклятье! Мне следовало заранее подумать, что он у меня ее спросит.

– Сейчас мне что-то ее никак не вспомнить, – запинаясь, пробормотала я. – Бартоломео, как я уже сказала, хороший друг моего кузена. И я уверена, что часто слышала его фамилию, но моя память… – Я нервно сглотнула. – Ему примерно столько же лет, сколько моему кузену Себастьяно, и он довольно плохо выбрит. Иногда он кажется весьма угрюмым, думаю, и сейчас тоже. И он носит синюю кофту.

– Этого хватит, чтобы его освободить, – пробурчал Тревизан. – Уже к вечерне он будет на свободе, я вам обещаю. Так или иначе, я вам лично обязан.

– Ох… правда? – ошеломленно спросила я.

Он кивнул.

– В тот вечер, на балу – помните, как вы внезапно ворвались в водный зал, как раз когда я разговаривал там с братьями Малипьеро?

Я кивнула. Помню ли я! В конце концов, этим я спасла ему жизнь.

– Вы спасли меня, – продолжил он.

Как он мог об этом узнать?! Я посмотрела на него, совершенно сбитая с толку.

– От ужасной участи – быть благодарным за что-то Малипьеро, – добавил Тревизан. – За какой-то глупый подарок, с помощью которого они представили бы все так, будто как-то со мной связаны. Если бы им это удалось, я бы предпочел умереть.

– О. Вот как. Понимаю. – Мой смех прозвучал несколько неуверенно. – Должно быть, это был подарок, который вам бы все равно не пригодился.

– Это была гондола, – сказал он. – Во всяком случае, Пьетро Малипьеро упомянул это вчера на собрании. На что я ответил, что две гондолы у меня уже есть, и к тому же я все равно не могу пользоваться двумя одновременно.

– Вы отвергли подарок?

Тревизан кивнул.

– Это было круто, – сказала я. Барьер превратил последнее слово в «прозорливо», и мне показалось, что это еще круче.

Я задумалась о том, не выдать ли мне ему что-то запретное, быть может, сообщить, что когда Малипьеро сказал «упадете замертво» – это была не пустая фраза, а кровавая правда.

В конце концов я решила, что попробовать стоит.

– Малипьеро – они и правда были бы рады увидеть вас мертвым.

Бум! Я это выговорила. И барьер мне не помешал!

Взгляд Тревизана стал настороженным.

– Что привело вас к такому выводу, маленькая кошечка?

«У него уже шпага была наготове», – хотела сказать я. Но не получилось выговорить ни звука. Эта информация была под запретом.

Зато второй намек оказался удачным.

– Я увидела это в его глазах. – Это была совершенно чистая правда.

«Он хотел убить Себастьяно и меня». – Еще одна неудачная попытка, эти слова произнести не удалось. Но следующее предложение вышло с легкостью.

– Малипьеро ни в чем нельзя доверять. Альвис особенно опасен. Он способен на все.

Тревизан кивнул.

– Я тоже так считаю, маленькая кошечка. И то, что вы разглядели кровожадность в глазах Альвиса, еще сильнее убеждает меня, что я должен быть начеку. Потому что я вижу в его глазах то же самое. Он хочет моей смерти.

Когда он это произнес, по моей спине пробежал холодок. Его слова прозвучали будто… пророчество.

– Вы должны защитить себя! – горячо предложила я. – Нельзя, чтобы он получил преимущество. Это будет крайне плохо для будущего Венеции!

И это мне тоже удалось беспрепятственно произнести. Потому что я произносила лишь то, что и так согласовывалось с представлениями Тревизана.

– Я буду осторожен, – сказал Тревизан. – Могу я предложить вам немного перекусить? Может, вина? Мне кажется, вам необходимо подкрепить силы.

Я с благодарностью отклонила его предложение, хотя легкое опьянение, возможно, помогло бы мне лучше справляться со страхом за Себастьяно. Может, глоточек вина даже поможет мне забыть, что мой дезодорант находится за полтысячелетия от меня.

Я бы охотно еще немного побыла здесь, в этой уютной комнате, потому что отеческая манера Тревизана, его седеющие волосы и любезная улыбка напоминали мне о папе, которого мне ужасно не хватало.

Но мне нужно было сообщить Клариссе, что Барта освободят, чтобы Якопо не пришлось впустую утруждать свою бедную хромую ногу.

Так что я еще раз от всей души поблагодарила Тревизана и распрощалась с ним. Слуга проводил меня к выходу.

* * *

Снаружи я некоторое время постояла на солнце, осмысляя пережитое. До этого я вообще не слишком задумывалась о том, что на самом деле произошло на балу. Все так быстро обрушилось на меня, что на размышления не было времени.