Волшебная гондола

– Хороший человек предлагает молодым людям кров и пропитание, и так-то его благодарят! Гора работы за пару монет! Весь день только прибираюсь и подметаю, готовлю и навожу порядок, стираю и делаю покупки… – Ее ругательства стали тише – она удалилась в кладовку. Принесла ли она свежий хлеб? У меня тут же заурчало в животе, но я держала себя в руках. Вместо того, чтобы покупать у монны Фаустины кусочек хлеба по заоблачной цене, я могла бы с большей выгодой сделать это в ближайшей лавке.

Не медля, я снова уселась перед ящиком, который служил мне столом, и углубилась в свое послание. Пока что я еще ничего не написала о том, что, собственно, случилось. Самое время перейти от нытья к фактам.

Тот, кто найдет это письмо, должен немедленно отнести его хранителю древностей в университет.

Я помедлила, рассматривая приложение и радостно удивляясь тому, что мне вот так вот просто удалось его написать. То, что я сделала это, воспользовавшись словом «хранитель», показалось мне особенно удачным. Остается вопрос, насколько это мне поможет, потому что точнее выразиться я не могла. В чем я тут же убедилась, когда в следующем предложении попыталась написать имя «Тревизан», и буквы растворились в воздухе, оставив только пару клякс. Собственное имя мне, вероятно, удалось написать потому, что оно было популярно во все времена и во всех странах.

Наконец, я попыталась выразиться описательно, и получилось гораздо лучше.

Вестник в темнице. Дворянина отвлекли хитростью. Злодей похитил француженку. Я сама сижу в доме жадной старухи и боюсь за жизнь друзей. Вернитесь и спасите их!

Затем я пару раз попыталась подписаться полным именем, но не смогла запечатлеть на бумаге даже первую букву фамилии. В расстройстве я хотела нарисовать рядом с именем смайлик, но из этого тоже ничего не вышло. Наконец, я отказалась от подписи. Просматривая готовое письмо еще раз, я размышляла, поможет ли это хоть чем-нибудь. Вздохнув, я наконец сложила его. Мне придется положиться на удачу.

Монна Фаустина не хотела расставаться с куском вощеной ткани, хотя раньше в нее была завернута рыба, которую она принесла с рынка.

– Это мой любимый кусок, – объяснила она. – Я, пожалуй, уже не одну сотню рыб в нее завернула.

Запах это подтверждал, но мне было не до разборчивости. Все же мне удалось снизить первоначальную цену в десять раз, и я была весьма довольна собой. Закончив торговаться, я вместе со своим вонючим трофеем взобралась по лестнице и тщательно упаковала письмо. Затем я вдобавок обернула его холщовыми бинтами, которые остались от Себастьяно, и напоследок перевязала послание единственной шелковой лентой, которая досталась мне от Доротеи.

Как и планировала, я написала еще две записки: для Матильды с Якопо и для Тревизана. Обе я тщательно сложила и склеила края, капнув на них свечным воском.

Наконец я приготовилась выйти на улицу – хотя эти приготовления ограничивались тем, что я причесалась, накинула шаль и спрятала лицо за вуалью. Я ни в коем случае не могла рисковать еще раз попасться в лапы банде Альвиса.

Выйдя из дома, я огляделась по сторонам и, убедившись, что никто не подстерегает меня, побежала прочь. Я беспорядочно кружила по улицам, сознательно выбирая не прямой путь, а окольные дорожки, чтобы выявить слежку.

Приближался полдень. Солнце стояло высоко, становилось все теплее, но я не осмеливалась снять вуаль, хотя под ней я потела как в сауне, а все, что я видела вокруг, слегка расплывалось.

Город кишел людьми. Почти как в мое время, только это были не толпы туристов, а настоящие венецианцы.

Чем ближе я подходила к своей цели, тем осторожнее становилась. Я все чаще оглядывалась, потому что если Альвис с подельниками и собирался где-то меня подкараулить, то именно здесь. На достаточном удалении от палаццо Тревизана я наконец остановилась и достала из поясной сумки записку. У меня защемило сердце от мысли о том, насколько проще все было бы, если бы к этому времени уже изобрели мобильники. Тогда бы я просто послала Тревизану SMS. Но теперь мне не оставалось ничего – только ждать, пока появится подходящий посыльный. К счастью, он нашелся уже скоро. Им оказался мальчишка, вероятно, девяти или десяти лет, в возрасте, когда мальчики еще умеют быть смелыми, но пока не научились дурачить девочек.

Я подозвала его.

– Хочешь заработать два сольдо? – спросила я, не поднимая вуаль.

Он молча кивнул, и я протянула ему послание.

– Вот, отнеси это вон в то палаццо со львиными головами на фасаде. Послание, конечно, адресовано хозяину дома, мессиру Тревизану, но ты можешь передать его кому-нибудь из слуг. – Я дала ему сольдо. – Вторую монету получишь, когда все выполнишь.

Он быстро побежал прочь и через некоторое время вернулся.

– Я сделал все, как вы хотели. Господина не было дома, так что я передал записку слуге.