Волшебная гондола

Мы шутили и радовались жизни. Затем в нашей лодке появился этот парень и нанес удар моей тете. Ревнивый... знакомый, как выяснилось позже. Он, видимо, не мог вынести, что она была и с другими мужчинами. Я хотела кинуться ей на помощь, а он просто пошел на меня. Он уже приготовился атаковать, но тогда с набережной спрыгнул Себастиано и обезоружил его, — она вздохнула. — Он смог спасти меня, но моей тете было уже не помочь. Она умирала на моих руках.

— Мне очень жаль, — сказала я пораженно.

— С тех пор я в долгу перед Себастиано и благодарна любому случаю помочь ему.

Я слишком сильно хотела знать, что это были за случаи, но не осмелилась спросить об этом. Поэтому просто продолжала молча сидеть на полу, пока Мариэтта, в какой-

то момент, не встала и не объяснила, что ей теперь нужно идти, так как скоро прибудут первые гости на ее вечерний праздник.

В самом деле, снаружи уже стемнело. Я сразу же заметила, насколько сильно я устала.

— Ах, да, пока не забыла, здесь еще чистое белье для тебя, — она вынула из корзины белоснежную рубашку до пола и протянула мне. — Завтра я постараюсь доставить твой сундук из монастыря.

— Но никто не должен узнать, куда его доставят, — сказала я.

— Мой бедный ребенок, я знаю, что здесь находится тайное убежище, — ответила

Мариэтта снисходительно. — И какой Альвизе кровожадный проказник, я также узнала. Я буду внимательна, не переживай.

— Когда ты снова придешь? — я ненавидела себя за этот беспомощный тон, но еще хуже был мой страх, только Бог знает, как долго мне сидеть здесь наверху без дела и бояться за жизнь Себастиано.

— Завтра утром приду я или Хосе. Ночью тебе нужно присматривать за Себастиано и накладывать компресс, если поднимется температура.

Я пообещала делать это и затем проводила ее вниз, чтобы открыть ей дверь.

У калитки я еще раз поблагодарила ее за помощь, затем закрыла за ней дверь и внимательно прислушалась, храп монны Фаустины все еще был слышен. От шума я почувствовала себя еще более уставшей, поэтому забралась назад по лестнице и, как и предыдущей ночью, разбила себе временный лагерь на полу. В скором времени я глубоко и крепко заснула.

Глава 22

Как и надеялась, я проснулась с первым ночным звоном. Это был едва уловимый звон, но я, перед тем, как заснуть, дала себе установку, что обязательно при легчайшем шуме должна проснуться, чтобы проверить Себастиано. Казалось, мое внутреннее распоряжение сработало, потому что я вскочила при первом же слабом колокольном звоне и громко простонала, потому что сон на жестком полу не пошел мне на пользу. Все тело было каким-то затекшим, что я едва смогла подняться на ноги. Слегка я размяла мышцы, покрутила туда-сюда головой, пока я мало-мальски не смогла снова нормально двигаться. Затем я подошла к постели Себастиано и нагнулась над ним.

В этот раз мне не было необходимости прощупывать его пульс, чтобы удостовериться был ли он еще жив. Он так громко дышал, что не могло быть и капли сомнения. Тем не менее, было неясно, как долго он еще продержится, потому что каждый раз, когда он вдыхал, в груди были слышны хрипы, как будто там обитал пришелец, который лежал при смерти. Я осторожно положила руку ему на лоб и ахнула от ужаса. У него и до этого была высокая температура, но теперь это было словно отопление, по меньшей мере, на отметке пять. Он накалялся!

Я лихорадочно возилась с принадлежностями для света, пока я, наконец, не зажгла сальную свечу, и затем поторопилась, принести холодную воду, чтобы можно было наложить Себастиано свежую повязку. Монны Фаустины не было ни слышно, ни видно, в случае, если она вообще вставала, но я этого не услышала. Где-то глубоко в голове промелькнула мысль, что что-то смешное произошло, но я не придала этому значения, потому что и других проблем было достаточно, которые были по-

настоящему серьезными.

Когда я сняла с него простынь, чтобы заново обернуть голени, Себастиано проснулся и начал снова кашлять. Но он не пришел в себя, а только выкрикивал разнообразные слова. Когда я начала оборачивать голени пропитанными водой полосками полотна, он начал отбиваться и кричать на меня, будто я хотела ему причинить боль.

— Оставь меня в покое, иначе я тебя прикончу! — орал он. Затем снова случился приступ кашля.

Растерявшись, я уставилась на него. Его лицо при свете свечи было багрового цвета, и глаза дико закатились, так, что только были видны белки глаз.

— Мне нужно идти, — простонал он. — Я должен ... должен его остановить!

Он бредил и бормотал бессмысленные проклятия, постоянно прерываясь приступами кашля, в то время как я дрожащими руками накладывала на ногу повязку, а затем просто сидела рядом с ним. Сильно болели глаза, потому что я неустанно за ним наблюдала, стараясь не упустить ни малейшего изменения в его состоянии. В перерывах, когда он становился немного спокойнее, я давала ему травяной отвар Мариэтты и вытирала лицо и шею, потому что половина всегда проливалась.