Волшебная гондола

Я позаботилась о ней, так как чувствовала себя виноватой, хотя я была ни при чем, что она выпила этот отвар. В то же время, я ей была благодарна за то, что она его выпила, так как это привело к тому, что она вылила остаток отвара. Одной кружечки хватило, чтоб вырубить ее на сутки. Еще пару глотков и она, возможно, уже никогда бы не поднялась.

Я не осмеливалась подумать, что бы произошло, если бы Себастиано выпил бы этот отвар. У меня пробежали мурашки по спине.

Я помогла монне Фаустине добраться до уборной, принесла ей таз с водой, чтобы умыться и затем протерла тряпкой пол от рвоты. После того как я принесла ей свежую рубашку из платяного сундука и помогла расчесать безнадежно запутанные волосы, я, наконец, могла снова подняться наверх и проверить Себастиано.

Он не спал, но был явно не в себе. Температура выросла до астрономических высот, ему срочно были нужны новые компрессы. Но, как я догадывалась, компрессы ему больше не помогли бы, потому что хрипы в легких усилились.

Слышалось, будто он дышал водой. Затем у него случился приступ кашля, который так сильно его встряхнул, что он потерял сознание. Только тяжелое дыхание свидетельствовало о том, что он еще был жив.

В отчаянии я взглянула на него. Он скоро умрет, чтобы это понять, не нужно было быть врачом. Это я не смогла его уберечь, поэтому начала плакать, хотя я должна была оставаться сильной, иначе не для кого быть сильной.

Прямо после того, как я начала плакать навзрыд о моем несчастье и страхе, постучали в ворота. Я буквально полетела вниз по лестнице и так лихорадочно отодвинула дверную щеколду, что сломала ноготь. Затем я снова зарыдала, но в этот раз от облегчения.

Снаружи стояли Барт и Хосе.

— Мы пришли так быстро, как только смогли, — сказал, запыхавшись, Барт.

— Где он? — спросил Хосе, проходя мимо меня в дом.

— Наверху. — К моему беспокойству еще добавился гнев. — О быстроте не может идти и речи. Вы знали, что он ранен! Почему вы не пришли раньше?

— Иногда обстоятельства не позволяют, — сказал Хосе таким же лаконично-

загадочным образом, которым Себастиано неоднократно приводил меня в ярость. В этот раз от меня уже не так легко отделаться. Я открыла рот, чтобы напуститься с упреками, что то, что он исполнял в будущем или в каком еще там времени, могло бы и подождать день, но я не смогла произнести и звука.

Причиной был запрет, который возник как раз в тот момент, когда монна Фаустина дала о себе знать из своей спальни.

— Кто там пришел?

— Никто, — заверила я.

— Но я слышу два незнакомых мужских голоса.

— Это отец и брат моего супруга, — соврала я.

Хосе мимолетно оскалил зубы и прищурил свой здоровый глаз, перед тем как ловко вскарабкался, словно обезьяна, по лестнице, следуя за Бартом, который выше всякой меры проявлял беспокойство.

— Что этим мужчинам здесь надо? — ныла монна Фаустина.

— Забрать моего бедного мужа и отвести его в больницу, — прокричала я, поднимаясь наверх.

Под крышей едва хватало места для всех нас. Призрачный серый свет наполнял низкую маленькую комнату, в которой стоял резкий запах пота и болезни.

— Надо поспешить, — сказал Хосе после быстрого осмотра Себастиано.

Больше всего мне хотелась засыпать его упреками за то, что он так поздно пришел, и, вообще, что он вовлек Себастиано во все эти путешествия во времени; за то, что он чертовски таинственно появлялся и исчезал, когда ему было выгодно. И последнее, не менее важное, что он нагнал на меня страху, когда я была еще маленьким ребенком. Я снова вспомнила, как не хотела играть с Playmobil-

пиратами. Я очень хотела, чтобы их выбросили, и, когда мама отмахнулась от этой чуши, я быстренько смыла фигурки в туалете. Как странно, что я это забыла!

У меня бешено забилось сердце, когда я увидела, как Барт склонился над

Себастиано, осторожно его приподнял и погрузил на плечо, будто мешок с мукой.

Он плавно и осмотрительно принялся за работу, и я поняла, что способа получше не было для транспортировки Себастиано в бессознательном состоянии вниз по крутой лестнице. Однако, увидев болтающиеся голову и руки Себастиано за спиной

Барта, я сразу же расплакалась.

— Мне надо в уборную, — плаксиво сказала монна Фаустина.

Я пошла в спальню, всунула ей в руку ночной горшок, а затем последовала на улицу за мужчинами.

— Мы сами позаботимся о нем, — сказал мне Хосе. Он ждал у каменной береговой ограды, в то время как Барт осторожно укладывал Себастиано, который был без сознания, в гондолу.

Я должна убедиться в этом своими собственными глазами.

— Тебе нельзя с нами. Это может быть опасно.

— Мне наплевать на это. — Я устроилась в гондоле за Бартом. Им пришлось бы применять силу, чтобы высадить меня из лодки.

Хосе скривился, но, к счастью, не попытался со мной спорить.

Зато вмешался Барт.

— Будет лучше, если ты останешься здесь. Нас могут увидеть те, кто охотится за нами.

— Я не боюсь.

Это было правдой лишь отчасти, так как я чудовищно боялась. Но не тех, кто охотится за нами - даже если это звучит запугивающе и таинственно - но страх был от того, что у Хосе не получится вовремя отвезти Себастиано к врачу.