Волшебная гондола

Я брала его руку и ласково разговаривала, когда его голос звучал боязливо, и я приказывала ему не нервничать, когда он злился. Снова и снова он кашлял, пока не оставалось воздуха, и я бы предпочла в панике вскочить и громко кричать о помощи.

Прозвучал второй ночной звон, так же тихо, как и первый, но для меня он звучал словно похоронный.

Невольно я сложила руки и начала закрывать глаза, молясь.

— Милостивый Господь, пусть он выкарабкается. Нет, не потому, что он должен отправить меня домой, конечно, нет, а потому, что он такой молодой и ему еще нужно спасти Венецию. И потому что было бы скверно, если бы Альвизе выиграл.

И потому ... потому что я в него влюблена.

— Это правда?

Я подняла глаза. Себастиано перестал ворочаться и бормотать под нос. Его взгляд был устремлен прямо на меня и был ясен.

— Э ..., — запнулась я. — Ну да. Что я только что сказала .... Это все нервы, ты знаешь.

— Точно нервы?

— Я не знаю. — Я с трудом сглотнула, потом сделала глубокий вдох. — Нет. Это не нервы. Я имею в виду, на самом деле нервы. Я хочу сказать, что у меня нервы на пределе ...

Он слабо ухмыльнулся правым уголком рта.

— Хорошо, — сказал он.

— Что хорошего? — спросила я, опасливо разыскивая дальнейшие знаки на его лице того, что мое любовное признание было смешным.

— Что ты об этом сказала.

— Ты...

Он взял меня за руку и притянул к себе.

— Это была шутка. Хорошо, что ты сказала. Теперь мне больше не нужно беспокоиться, ответишь ли ты на мои чувства.

— Ох, — едва произнесла я, охваченная противоречивыми чувствами. Я была на седьмом небе от счастья и в то же самое время так боялась за него, что у меня дух переняло.

— Вообще-то это тот самый момент, когда нужно поцеловаться, — проговорил он.

— Но я боюсь, что это невозможно при таком кашле.

Словно в подтверждение у него начался очередной приступ кашля.

Я не знала, что сказать. Возможно, у него воспаление легких, от этого можно умереть! Мне стало плохо от страха.

Вскоре он снова уснул, но это был неспокойный сон. Обертывание голеней немного сбило температуру, он больше не бредил и не метался во сне. Но он неправильно дышал и должен был снова закашлять.

Ночью я больше не отважилась уснуть. С открытыми глазами я просидела на полу около кровати и ожидала появления утра.

На улице уже рассвело, когда внизу я услышала шум. Вначале я подумала, что это

Мариэтта уже вернулась, но затем зазвучал отчетливо голос монны Фаустины, которая проклинала все на свете. Ее голос звучал беспомощно, поэтому я заставила свое ноющее от боли тело выпрямиться и спуститься вниз по лестнице. Монна

Фаустина сидела со свешенными ногами на краю кровати и ругалась. Волосы торчали во все стороны, как запутанная серая шерсть, и ее ночная рубашка была запачкана. В комнате воняло, словно ее стошнило.

— Мне плохо, — излишне объясняла она. — Это должно быть яд.

Я испугалась.

— О чем Вы говорите?

— О травяном настое, которое Вы принесли с собой.

— Он предназначался моему супругу!

Она уставилась на меня.

— Тогда Вы хотели отравить его!

— Безобразие. Это было лекарство! Я же говорила Вам!

— Поэтому я его и приняла, всего лишь крошечную кружечку. — Она показала большим и указательным пальцами сколько.

— Вы что-то не выглядели больной!

— Я была здорова. У меня только были отходящие газы и понос, поэтому я подумала, что, может быть, мне поможет это лекарство…

Я вспомнила, как она вчера заняла уборную, по меньшей мере, это было связано с вздутием живота и поносом. Только вот количество принятого лекарства она явно преуменьшила, так как от отвара ничего не осталось.

— Как только я выпила, у меня закружилась голова и меня охватила усталость.

Руки и ноги меня не слушались, и из-за своей неуклюжести я пролила остаток отвара. — Она вызывающе взглянула на меня. — Радуйтесь, в противном же случае ваш муж выпил бы его и, наверняка, был бы уже мертв.

Леденящий холод пробежал по моей спине, когда я поняла, что она говорит правду.

Кларисса... Нет, это невозможно! Она не могла так поступить!

"У нее на совести уже Джианкарло", — сказал суровый голос в моей голове.

Но я не хотела в это верить. Просто ужасно думать, что она на это способна. Это была не она!

"А если все же? ", — спросил беспощадный голос. Вдруг я вспомнила, о чем она говорила.

"Он должен все это выпить залпом. Вкус будет вполне приятный, если добавить сахар и мед."

Эм..?! Как она могла знать, что речь шла о Нем? Я сказала Якопо, что моя соседка по комнате заболела, и Кларисса стояла рядом. Конечно же, я планировала все разъяснить в подсобке, пока Якопо не мог нас слышать, но разговор к этому не пришел, потому что она была очень враждебно настроена.

"Она была так недружелюбна, потому что уже планировала убить Себастиано", — сказал голос.

"Но откуда Кларисса знала, что он именно тот, кто болен?", — переспросила я саму себя.

Потому что ей об этом сказал Альвизе.

— Вы хотите там вечно стоять, уставившись в одну точку, вместо того чтобы помочь смертельно больной старой женщине? — ворчала монна Фаустина, несмотря на физическую слабость.