Волшебная мелодия Орфея

– Вы не ошибаетесь, – подтвердил Бернар, хмыкнув про себя, что он-то, простак, возомнил, что теолога заинтересовал его лазарет, – только он уже почти ни с кем не разговаривает.

– Но мне хотелось бы его увидеть, я его когда-то знал, – продолжил настаивать Ожье.

– Ваша воля, – пожал плечами Бернар, – следуйте за мной.

Они нашли старика в той же позе, в которой Бернар оставил его утром. Брат Одилон лежал вытянувшись, его раскрытые глаза смотрели прямо перед собой, и губы бесслышно двигались.

– Оставьте нас одних, – на этот раз не попросил, а приказал Ожье.

Бернар без слов повиновался. Ситуация эта изрядно его удивила, но противоречить важному гостю он не решился. Развернулся и направился к другим больным, краем глаза наблюдая, как теолог склоняется к умирающему, что-то ему говоря. Но как ни старался Гийом Ожье, Одилон только отворачивал голову и рта не открывал. Старый монах дал обет молчания, и его ничего в этом бренном мире уже давным-давно не интересовало. Ожье покачал головой и прошептал что-то на ухо монаху. Одилон вскинулся и вперился в теолога долгим ненавидящим взглядом. Бессловесный поединок длился несколько мгновений. На этот раз Гийом Ожье первым отвел глаза и, развернувшись, размашистым шагом двинулся к выходу.

* * *

У Бодлера в этот день случилось открытие. Не сказать, что мирового масштаба и даже Нобелевскую за него не получишь. Он испытал не изведанное до этого чувство. Началось с его каждодневного наблюдения за Никой. Та только что закончила разговаривать по скайпу со своими родителями, отошла, но про глазок видеокамеры забыла. В отличие от Магнуса Ника его всегда заклеивала. Поэтому обычно Бодлер довольствовался проверкой ее мейлов и безмолвным участием в разговорах по скайпу. Он даже с непривычки сначала было отвел глаза, но с собой не справился. Тем временем Ника скинула длинную футболку, под которой не было ровным счетом ничего, если не считать тонких трусиков. Она приподнялась на носки, потянулась, раскачиваясь в разные стороны. Потом вытянула руки и наклонилась. Тяжелая с темно-розовыми, задорно вздернутыми сосками грудь оказалась прямо в поле зрения Бодлера, и хакер задохнулся. Сначала возникло неприятное стеснение в груди, сердце забилось, и голова слегка закружилась. Кровь запульсировала, во рту пересохло, и желание незнакомой горячей волной поднялось откуда-то изнутри. Бодлер девственником не был. Эту сторону человеческих отношений он изучил из чисто научного интереса. То есть несколько раз оказался в постели не слишком разборчивых участниц Гариковских вечеринок. Но все, что он испытывал раньше, носило чисто физиологический характер вроде еды, питья и прочего. Сейчас же все было иначе. В голове тысячами падающих звезд взорвался гигантский фейерверк, он уже не был Бодлером, циничным хакером, отвлеченно наблюдающим за потугами собственных современников. Нет, он стал рыцарем без страха и упрека, готовым сразиться с тысячей драконов, ангелом-хранителем, готовым за своей возлюбленной спуститься в ад. В общем, проще говоря, Бодлер готов был на все ради Ники. В холодном и равнодушном сердце Бодлера в этот миг проснулся поэт, мечтатель, романтик, трубадур.