Волшебная сказка Томми

— Кто? Я? — Дафна обернулась, уверенная, что у нее за спиной из воды вынырнул кто-то еще, но там не было никого. Выходит, они говорили о ней.

Жители города отвели Дафну в ближайший от озера дом, сами выкупали ее в ванной, уложили в постель и укрыли мягким одеялом из гусиного пуха. Дафна заснула мгновенно. Как и многие до нее, она открыла для себя блаженство спокойного сна, знакомое людям, которые знают, что такое всеобщее обожание.

Наутро ей подали завтрак в постель: свежие фрукты и травяной чай.

Его принесла молодая пара, совсем еще юные мальчик и девочка. Они в жизни не видели такой прелестной, очаровательной и желанной женщины, как Дафна. Уже то, что они находились рядом с таким обольстительным созданием, повергало их в чувственный экстаз, известный только героям самой изысканной эротической литературы. Они буквально сходили с ума от желания.

Мальчик весь трепетал, поднося сочную кисть винограда к шершавым, обветренным губам Дафны, а девочка обмирала от сладострастного восторга, глядя на красную прожилку лопнувшего сосуда на кончике носа обворожительной гостьи. Как это обычно бывает в такой ситуации, уже через пару секунд все трое сплелись на постели в клубок безудержной пылкой страсти и столь же безудержного удивления. Это был тот редкий случай, когда все участники сексуального действа думают про себя абсолютно одно и то же: «Неужели это происходит со мной?! Неужели мне выпало такое счастье?!»

Дафне жилось замечательно. Когда в городе стало известно, что эта богиня охотно снисходит до определенного рода потребностей простых смертных и в своей беспредельной божественной щедрости одаряет собою всех страждущих, каждый стремился — нет, не просто стремился, а был преисполнен непоколебимой решимости — приобщиться к сему источнику небывалого наслаждения, который они почитали за воплощение мистического сексуального начала.

Разумеется, Дафна немного скучала по дому, и иногда ей хотелось вернуться в свой маленький домик в горах, и непременно сходить в поселок на той стороне холма, и рассказать деревенским девчонкам о своих приключениях. Тогда бы они точно заткнулись! Только никто все равно не поверит. Ей и самой как-то не верится.

Так проходил день за днем, и постепенно Дафна начала понимать, что попалась в ловушку. Теперь ей уже никогда не уйти из города. Она просто не сможет уйти. Потому что, если она уйдет, она больше не будет такой: новой Дафной, очаровательной, уверенной, соблазнительной Дафной. Дафной, которая в первый раз в жизни сама себе нравилась.

Поначалу она боялась, что жители города быстро пресытятся ею и потеряют к ней всяческий интерес. Но ее опасения были напрасны. Наоборот, аппетит горожан разыгрался с удвоенной силой. Отведав плодов экзотического существа, столь пленительного и желанного, они захотели еще и еще.

Дафну боготворили. Ее любили, ею восхищались, исполняли малейшую ее прихоть — каждую ночь вплоть до самой последней, когда Дафны не стало (она скончалась в процессе совокупления с молоденьким мальчиком, таким нежным и гладким, что сразу же было понятно, что его кожа ни разу не соприкасалась с ветрами северных холмов). Она умерла молодой. Умерла несчастливой, выжатой до капли и по-прежнему не верящей в то, что она в самом деле достойна такого внимания, но не нашедшей в себе решимости преодолеть страх или, может быть, лень и уйти. Или хотя бы попробовать что-нибудь изменить.

11. И в довершение всех радостей...

Я совершенно забыл. И вспомнил только тогда, когда в дверь позвонили. Вечером в понедельник по дороге с работы домой я включил мобильный — проверить, нет ли каких сообщений. Телефон был отключен весь день, потому что мне не хотелось ни с кем разговаривать. Утром Джулиан по обыкновению устроил мне допрос с пристрастием о моих секс-приключениях на выходных — утренний минет с Чарли в субботу и воскресная эскапада с кокаином на пальце в попку (разумеется, без упоминаний о второй части мерлезонского балета с рыданиями и слезами), — но я, что называется, отделался легким испугом, поскольку мы никого не снимали, и Джулиан забежал в студию лишь на пару минут, проверить, «как все вообще» (главным образом как моя половая активность за прошедший уик-энд), после чего умчался на встречу с какими-то своими аристократическими друзьями из молодых прожигателей жизни (столик на четверых в «Сан-Лоренцо» заказан на час пополудни; может, еще один человек подойдет к кофе), а я остался в гордом одиночестве и целый день маялся дурью, не зная, чем заняться. От скуки я принялся разбирать Джулиановы счета и квитанции, но там было легче убиться, чем что-то понять.