Волшебник с изъяном

— Наконец‑то! У меня уже зад болит сидеть на этих дурацких ящиках! Хозяин, возьми мне два матраса, я пострадал на этих ящиках и мне нужен хороший отдых!

— Давно ли на соломенном тюфяке лежал и не курлыкал, а? Быстро же ты привык к хорошему!

— Нет — ну если есть возможность спать как человеку, так почему не спать на мягких матрасах? Тем более, что если я хорошо отдохну, буду лучше тебе служить! 

— Это потому ты так хреново отстирал штанину прошлый раз? Пятно так и осталось! Видимо плохо поспал на жестком матрасе?

— Ты залил соусом так, что их кипятить нужно! Надо было отдать прачке, кипятить, а я где тебе кипячение возьму? Да и времени не было. Как это умудрился так изгадить хорошие штаны?

— А то ты не видел…

— Видел. Я все вижу. А вот ты не видишь, как я стараюсь, как мучаюсь, стирамши твои портки, залитые ушатами красного винного соуса! Матраса мне лишнего пожалел!

— Да будет тебе матрас, достал ты! – Илар скривившись, выпрыгнул из фургона, остановившегося перед воротами. Он отсидел ногу, ее будто жгло от расходяшейся по жилам крови, а еще раздражал Даран, ноющий последние два часа. Мальчишке не нравилось все, что он видел, паршивец так и напрашивался на трепку. Потому – Илар пребывал сейчас в отвратительном настроении, и не сразу заметил толпу народа, стоящего возле входа в трактир. Они что‑то обсуждали, на что‑то смотрели, и за их спинами не было видно – на что именно.

Вообще‑то Илару было плевать – на что они там смотрели, он предпочитал избегать скоплений людей, если это конечно были не слушатели в трактирном зале, но тут его будто кольнуло. Музыкант подошел к толпе, осторожно протиснулся, раздвинув зевак и увидел, на что все смотрели.

На земле лежала молодая женщина в изорванном платье, даже не женщина, а девушка – ей было столько же, сколько Илару, или чуть поменьше. Открытые глаза покойницы смотрели в пространство, мимо человека, который стоял перед ней на коленях. Мужчина, чертами лица схожий с девушкой, горестно смотрел ей в лицо и молчал. Потом приподнял голову девушки, погладил волосы и осторожно закрыл ей глаза. Оправил платье на груди, на ногах, прикрыв голые, исцарапанные колени, повернувшись к толпе, глухо сказал:

— Кто?! Кто это сделал?!

Люди вокруг молчали, стихли перешептывания, потом из толпы вышел человек лет пятидесяти, седой, с носом слегка смещенным вправо – видимо когда‑то в него ударили, сломали, и нос так и остался кривым. Вышедший встал перед убитым горем мужчиной и мрачно, откашлявшись, сказал:

— Ее нашли вон там, в кустах. Как там оказалась – никто не видел. Никто не знает, кто это сделал. Мне очень жаль, Иргин. Мне очень, очень жаль!

— Тебе жаль?! – яростно выдохнул мужчина, и его щека задергалась, будто изнутри хотел выбраться демон – а я хочу убивать! Кто это сделал?! Я все равно найду, узнаю – кто это мог сделать, и тогда с живого сдеру кожу, слышишь?

— Слышу – развел руками седой – только я причем? Клянусь, мне очень, очень жаль. Такая красивая девочка, такая славная… мы ее все любили.

— Заткнись! – прохрипел мужчина — вы ее любили! Моя дочка… моя единственная, любимая дочка! Аааааа! Аааааа! – мужчина страшно завыл, будто из него выворачивали внутренности, потом затих, и лишь плечи вздрагивали в бессильных рыданиях.

Илар повернулся, и пошел прочь. Ему было не по себе – девчонка ужасно была похожа на мать Илара – глаза, лицо. Такая была бы Лора, если бы ей было семнадцать лет. Впрочем – она и сейчас не выглядела больше, чем на двадцать пять лет.

Подойдя к фургону, Илар молча залез внутрь и уселся на ящики, раздумывая, что делать. Похоже было, что его выступление здесь может и не состояться. Сомнения подтвердил Даран, прибежавший от трактира, запыхавшийся и взволнованный:

— Хозяин, облом! Видел, что там было? Девчонку? Это дочь хозяина постоялого двора! Сегодня выступления точно не будет! Траур!

— Что там случилось? – хмуро спросил Илар, думая о своем – ему жаль было девчонку, искренне хотелось, чтобы наказали убийцу.

— Ее изнасиловали и задушили. Кто – неизвестно. Никто не знает. Трактирщик рвет и мечет, хочет найти убийцу. А он среди гостей, это точно. Трактирщик обещал двести золотых тому, кто укажет ему на убийцу!

— Теперь жди беды – мрачно буркнул Биргаз, подойдя сзади – найдут какого‑нибудь раба, заставят сказать, что это он убил девчонку, и заберут двести золотых. Двести золотых — большая сумма, за эти деньги можно купить хороший дом в городке. Не большой, но… пригодный для жилья, с участком и колодцем. Или пару хороших лошадей и хороший фургон. Или… много чего, в общем. Для провинции – это много. Очень много.

— Как это? – неприятно удивился Илар – как это можно заставить человека взять вину на себя? С какой стати он будет на себя наговаривать? Да еще в таком страшном преступлении…

— Молодой еще – грустно усмехнулся возничий, слышавший разговор – много чего можно сделать, имея голову и не имея совести. Например – взять в заложники семью человека и заставить его сказать то, что нужно — иначе все близкие умрут.