Волшебник. Solus Rex

Помимо наружности и характеров, Фальтер и Адульф соотнесены один с другим и по своему влиянию соответственно на Синеусова и Кр. (Следует отметить изобретательную перекличку их имен, а также лат. alter – другой (из двух) в первом имени, намекающее на alter ego – другое я.) Причудливые рассуждения Адульфа о магическом начале власти и островном волшебстве, в которых Кр. находит выражение собственных неясных мыслей, призваны напомнить о тех блестящих парадоксах, коими Фальтер очаровывал Синеусова, обещая косвенным путем сообщить ему разгадку мироздания, которую его подопечный «не там и не так ищет». Причем одним из талантов Адульфа оказывается «‹…› особого рода чутье, позволявшее ему угадывать лучшую приманку для всякого свежего слушателя». Свой логический поединок с Синеусовым Фальтер начинает с вопроса о том, где его жена, и на ответ, что она умерла, равнодушно замечает: «Что же, царствие ей небесное, – так, кажется, полагается в обществе говорить?» Рассказывая об островном волшебстве, Адульф питает глубокую веру Кр. в таинственные силы, о которых «в книгах ‹…› не сказано», а Фальтер, в свою очередь, угадав «лучшую приманку» для Синеусова, питает его надежду на обретение такой силы с помощью знания сущности вещей, которое несчастный вдовец мечтает выведать у своего бывшего репетитора вроде математической формулы. В новую встречу с Кр. Адульф завершает тему магии и волшебства, сказав, что теперь «сила чар, и народных, и королевских, как-то сдала, улетучилась, и наше отечественное волхвование превратилось в пустое фокусничанье» (ср. мимоходное замечание в «Ultima Thule»: «народный эпос сублимирует лишь давние дела»). Схожим образом мысль о том, что Фальтер «шарлатан», посещает Синеусова, но слова Фальтера «Можно верить в поэзию полевого цветка или в силу денег», повторяющие шутливую запись умирающей жены Синеусова о том, что она больше всего в жизни любит «стихи, полевые цветы и иностранные деньги»[69], доказывают если не факт его невероятного открытия, то по крайней мере, что он медиум, через которого умершая жена Синеусова пытается передать мужу сообщение.

Позднее примечание Набокова к «Solus Rex» о набитых ватой фигурах в доме писателя указывает на преемственность между Адульфом и соперником Гумберта Клером Куильти и обращает внимание читателя на сходное замечание в послесловии Набокова к американскому изданию «Лолиты» (1958):

‹…› один из моих немногих близких друзей, прочитав «Лолиту», был искренно обеспокоен тем, что я (я!) живу «среди таких нудных людей», меж тем как единственное неудобство, которое я действительно испытываю, происходит от того, что живу в мастерской, среди неподошедших конечностей и недоделанных торсов[70].

В то же время обращение Синеусова в конце «Ultima Thule» к своей умершей жене: «Но все это не приближает меня к тебе, мой ангел. ‹…› Мой бренный состав – единственный, быть может, залог твоего идеального бытия: когда я скончаюсь, оно окончится тоже» – иными словами будет повторено много лет спустя в обращении Гумберта к Лолите в конце романа: «Но покуда у меня кровь играет еще в пишущей руке, ты остаешься столь же неотъемлемой, как я, частью благословенной материи мира, и я в состоянии сноситься с тобой, хотя я в Нью-Йорке, а ты в Аляске».

Прозрение Гумберта – то заключительное открытие его жизни, которое он делает в сцене свидания с беременной Лолитой, вдохновляет его на создание шедевра, которого ни Фальтер / Адульф, ни Куильти, лишенные высокой цели искусства, создать не могут. Достижение Гумберта сближает его с художником Синеусовым, продолжившим работу над иллюстрациями к поэме своего таинственного заказчика в силу той же потребности воскресить утраченное и приблизиться к потерянной возлюбленной: «ее призрачная беспредметная природа, отсутствие цели и вознаграждения, уводила меня в родственную область с той, в которой для меня пребываешь ты, моя призрачная цель ‹…›». И тем же королевским одиночеством художника и такой же утратой вдохновлен Федор Годунов-Чердынцев, потерявший в Париже Зину Мерц и сочиняющий после этого продолжение пушкинской «Русалки» в другом незавершенном романе – второй части «Дара».

Персонажи «Ultima Thule»

Художник Синеусов («вот художник Синеусов, на днях потерявший жену»);

Его жена («Ты»; «тотчас после твоей смерти я выбежал из санатория»);

Адам Ильич Фальтер («каким я его помнил по нашим урокам юности ‹…› с тех пор прошло почти четверть века»);

Его зять («интеллигентный человек в темном партикулярном платье»; «г-н Л.» в английском переводе);

Его сестра («Элеонора Л.» в английском переводе; «рослая, молчаливая женщина»);

Известный писатель («оранжево-загорелый блондин», автор поэмы «Ultima Thule»; заказчик Синеусова, отбывший в Америку);