Волшебник в Бедламе

Когда позвонит Колокол и придет зов,
(Тяни ровнее, Жан, без лишних слов)
Тогда один добежит до девяносто три;
А они отправят трижды три,
И каждый отправится до девяносто три
(Жан, жми, срок пришел для твоей игры!)

Когда они пели, из придорожных зарослей вышел еще один кул в точно такой же пропыленной тунике, как и у них, и пристроился к строю. Никто, казалось, не заметил этого, но воздух вокруг словно зарядился от напряжения.

Новоприбывший, не ускоряя шага, добрался до шедшего впереди. Старейшина взглянул на гранатовое кольцо на руке незнакомца и отвел взгляд.

— Какие известия, Небесный человек?

— Позвонили в Колокол. Свалите своих пэров в полночь, а потом отправьте людей к Альбемарлю.

Старейшина задумчиво кивнул и снова затянул песню. Артель потопала дальше домой, словно ничего не произошло, и там, где неподалеку от деревни тропы касается участок леса, незнакомец тихо ускользнул.

Кулы вошли в круг крытых соломой хижин, так, словно это был обычный вечер. Каждый направился в собственный дом, но с каменным выражением лица. Затем деревня приступила к ужину и пересудам в дверях, к ремонту инструментов и одежды, как всегда, покуда солнце не кончило закатываться и не появились первые звезды. Когда свет исчез, все семьи вернулись в дома, и деревня уснула — немногим больше девяноста душ.

Чуть позже из хижин начали выскальзывать молодые люди, один за другим, и исчезать в полях. Когда они добрались до открытого пространства, то пустились бежать легким размеренным шагом, рассчитанным на длинные дистанции. Было их, наверное, всего девять, и все двинулись в разных направлениях.

Старейшина близлежащей деревни проснулся в бархатной темноте. Звук раздался вновь — тихий ровный стук. Лицо старейшины сделалось непроницаемым, он поднялся со своего тюфяка.

Открыв дверь, он увидел высокого молодого кула, освещенного со спины, тяжело дышащего. Старейшина нахмурился.

— Жак, сын фермера из Тьерры, — проворчал он — между его собственной деревней и ее ближайшей соседкой в поместье рядом особой дружбы не было. — Ты глупее, чем я думал, коль бегаешь по ночам.

— Де Кад позвонил в колокол, — выдохнул юноша. — Свалите своего пэра в полночь, а потом отправьте людей к Альбермарлю.

Лицо старейшины окаменело. Затем он просто посторонился и проворчал куда добрее:

— Заходи. Ты, бедняга, должен поесть и напиться.

Парень зашел, благодарно улыбаясь, дверь за ним закрылась. Чуть позже сын старейшины выскользнул из хижины и пошел от двери к двери.

В скором времени девять молодых людей пустились бежать в поля, все в разных направлениях.

К тому времени, когда связной отправился домой, была уведомлена восемьдесят одна деревня, и каждая отправила еще девять гонцов.

Отряд Де Када скользил по темному лесу, производя не больше шума, чем вызывает свежий ветерок — за исключением Дирка. Тот чувствовал себя крайне смущенным. Казалось, он не мог шагнуть, не наступив на прут. Он предавался чувству самоуничижения, когда прозвучало тихое гудение, не громче, чем от сверчка.

Де Кад, шедший непосредственно впереди него, остановился и нахмурился через плечо.

Дирк выковырял камень из кольца, приставил его к уху и отстучал «Слушаю» на растрепанном конце своего веревочного пояса.

— Все агенты доложили о выполнении задания, — уведомил его голос капитана. — Каждый поднял по тревоге по меньшей мере одну деревню — пятьдесят деревень в каждой провинции, тысячу в целом.

Дирк нахмурился, когда отстукивал «понял»: это не казалось особенно большим на 250 000 квадратных миль.

— Наши агенты подняли по тревоге пятьдесят деревень в каждой провинции, — уведомил он Де Када.

Шедшая рядом с ними Лапэн удовлетворенно кивнула.

— А каждая из них сообщила девяти другим деревням, и каждая из них еще девяти. Я сомневалась, Дирк Дюлэн, но ты говорил правду — к полуночи и впрямь все восстанут.

— Предпочтительно смотреть на это именно так, — Дирк онемел, как-то раньше его не поражал масштаб всего этого дела.

— Я не могу поверить, что это и впрямь началось, — выдохнула Мадлон.

— Поверишь, когда увидишь кровь, — хмыкнул Де Кад.

Кулы из всех деревень поместий Луврэ собрались, перешептываясь и нервно расхаживая, на большом лугу, окруженном лесными делянками, как раз перед замком пэра. Время от времени они беспокойно посматривали на небо, но луна спрятала свое лицо, а звезды взирали друг на друга, не волнуясь о людях.

Внезапно воздух наполнился низким глухим гудом. Все головы вскинулись, изогнув шеи и наблюдая, как звезды заслоняет все увеличивающийся эллипс. По рядам собравшихся пробежал ропот страха и благоговейного ужаса, они выпучили глаза. Затем пятно на небе исчезло и шлюпка с черного корабля опустилась на луговую траву поблизости от них. Гуд прекратился, кулы стояли, полные трепета, и молча пялились на корабль.