Волшебник Земноморья. Могилы Атуана. Том 1

— Там ты найдешь то сокровище, ради которого явился сюда. И, может быть, воду. Что бы ты предпочел, волшебник?

Он с трудом встал на ноги и оперся о свой жезл. Гладя вверх ничего не видящими глазами, он попытался что-то сказать, но пересохшая гортань не смогла произнести ни звука. Тогда он, слегка пожав плечами, покинул Разрисованную Комнату.

Никакой воды она ему не собиралась давать. И считала, что ему ни за что не найти дороги к Сокровищнице. Указания сами по себе были правильные, но слишком длинные, чтобы он мог сразу запомнить их на слух. К тому же на пути туда была Яма, если только у него хватит сил дойти до нее. Потому что он пойдет туда в полной темноте. Он обязательно собьется с пути, свалится где-нибудь и умрет в узком, пустом, гулком и сухом коридоре. Потом Манан найдет его и вытащит наружу. И это будет конец. Лрха стиснула в руках крышку смотровой щели, скорчилась и принялась раскачиваться всем телом, кусая губы, словно испытывала невыносимую страшную боль. Не даст она ему никакой воды. Никакой воды, никогда! Она даст ему — только смерть, смерть, смерть...

И в этот самый сумеречный час ее жизни явилась Коссиль. Она вошла в сокровищницу тяжелой поступью, грузная и массивная в своих черных зимних одеждах.

— Тот человек уже умер? — сухо осведомилась она.

Арха подняла голову. В ее глазах не было слез, так что скрывать ей не пришлось ничего.

— Думаю, что да, — сказала она, вставая и отряхивая пыль с подола. — Его свет погас.

— Может, он только притворяется. Эти бездушные очень хитры.

— Я выжду еще день, чтобы знать наверняка.

— День или два. Тогда можно будет послать вниз Дуби, чтобы вытащить его оттуда. Он посильнее, чем твой Манан.

— Но Манан служит Безымянным, а Дуби нет. В Лабиринте есть такие места, где Дуби не пройти, а вор в одном из них.

— Ну, в таком случае оно и так уже осквернено и...

— Когда он там умрет, оно будет очищено, — сказала Арха. По выражению лица Коссиль она прочла, что та увидела в ее глазах нечто странное. — Это мои владения, жрица. И заботиться о них должна я, как повелели мне мои Господа. И не надо меня больше учить, какой смерти предавать святотатцев.

Лицо Коссиль, казалось, ушло вглубь черного капюшона. Так прячет голову в панцирь пустынная черепаха, унылая, медлительная и равнодушная.

— Очень хорошо, госпожа.

Они расстались у алтаря Богов-Близнецов. Арха направилась в Малый Дом, кликнув Манана, чтобы он шел за ней. После разговора с Коссиль она решила, что ей следует делать.

Вместе с Мананом они поднялись на холм, вошли в Палату и спустились вниз, в Подмогилье. Ухватившись вдвоем за грубую железную рукоять, они открыли железную дверь в Лабиринт и вошли в него. Там они зажгли свои фонари, и Арха направилась к Разрисованной Комнате, а оттуда в сторону Главной Сокровищницы.

Вор не успел далеко уйти. Они с Мананом прошли полтысячи шагов по первому извилистому коридору и наткнулись на него, скорченного в узком углу, похожего на кучу небрежно брошенного тряпья. Его жезл валялся на некотором расстоянии. Рот был в запекшейся крови, глаза полузакрыты.

— Он еще жив, — сказал Манан.

Он стоял на коленях возле чужака, положив желтую ладонь на темное горло: прощупывал пульс.

— Удавить его, госпожа?

— Нет. Мне он нужен живой. Подыми его и неси вслед за мной.

— Живого? — возмущенно спросил Манан. — Зачем, маленькая госпожа?

— Чтобы сделать его рабом Могил! Кончай болтать и делай, что сказано!

Лицо его стало еще меланхоличнее обычного. Но тем не менее Манан повиновался и легко вскинул себе на спину тело мага, будто длинный и почти пустой мешок. Теперь он шел, покачиваясь вслед за Архой и безропотно нес свою ношу. На обратном пути им пришлось останавливаться раз десять, чюСы Манан мог отдышаться. И при каждой остановке коридор казался точно таким же, как раньше: тесная и плотная кладка серовато-желтых камней, уходящих вверх к сводчатому потолку, неровный каменный пол и холодный мертвый воздух. Манан покряхтывал, его мучила одышка: незнакомец неподвижно лежал у него на плече. Два фонаря тускло горели, создавая купол света, который тянулся в обе стороны коридора. При каждой остановке Арха вливала из прихваченной с собой фляжки несколько капель воды в пересохший рот человека — каждый раз очень мало, иначе она могла убить его.

— В Комнату Цепей? — спросил Манан, когда они вышли в коридор, ведущий к железной двери.

Услыхав этот вопрос, Арха в первый раз спросила себя: а куда же, в самом деле, следует ей отнести своего пленника? Она не знала, куда.

— Нет, нет, не туда, — поспешно сказала она, потому что ее сразу замутило при воспоминании о дыме, вони и безъязыких лицах, выглядывавших из свалявшихся волос. — Он должен оставаться в Лабиринте, чтобы... чтобы к нему не вернулись его колдовские силы. Там есть такие комнаты...

— В Разрисованной Комнате, госпожа, дверь с замком, и есть смотровая щель. Если ты считаешь, что за дверью с замком будет надежнее...

— Никакой силы, здесь, внизу, у него нет. Неси его туда, Манан.

Манан снова вскинул тело на спину и потащил назад; ему