Волшебник Земноморья. Могилы Атуана. Том 1

— Понимаешь, малышка, — сказал он ей, — давным-давно, до того, как объединились все наши Четыре Земли и над всеми встал Божественный Король, на островах правило много мелких королей, князей и вождей. Они вечно вздорили и дрались друг с другом. А разрешать ссоры приходили сюда. Да, было такое время, когда сюда являлись все эти вожди и князья со своими слугами и дружинами — и с нашей земли, с Атуана, и с Карего-Ата, и с Атни- ни, и даже с Хур-ат-Хура. И спрашивали у тебя, что им делать. И тогда ты шла к Опустелому Престолу, вопрошала его и передавала им ответы Безымянных. Так все и было, только очень давно. А потом, по прошествии времени, Царственный Жрец захватил власть над всем Карего-Атом, а вскоре начал править и Атуаном. Сменилось пять или шесть поколений с тех пор, как Божественные Короли стали править всеми Четырьмя Землями и превратили их в одну империю. Тогда-то все и переменилось. Божественный Король низложил непокорных вождей и теперь сам разрешает все споры. И, сама понимаешь, раз он теперь Бог, ему нет необходимости спрашивать совета у Безымянных...

Арха часто раздумывала над этими словами. Время мало что значило здесь, в пустынном краю, вокруг неизменных Камней; все здесь жили точно так же, как жили всегда, с самого сотворения мира. Она еще не привыкла подолгу раздумывать о вещах, подверженных переменам, и ей трудно было даже представить себе, что где-то старые обычаи умерли, а на смену им пришли другие. Едва она начинала рассматривать события с такой точки зрения, как чувствовала смутное беспокойство.

— Но ведь мощь Божественного Короля намного меньше, чем мощь Безымянных, которым я служу, — сердито хмурясь, говорила она Манану.

— Конечно, конечно. Но совершенно ни к чему повсюду и громко говорить так про Бога, миленькая. Особенно при его Жрице.

И, поймав взгляд его коричневых, подмаргивающих глазок, Арха подумала о Коссиль, Верховной Жрице Божественного Короля, которой она боялась с тех пор, как впервые пришла в Священное Селение. Она поняла, на что намекает Манан.

— Но все они, и Божественный Король, и его люди, пренебрегают служением Могилам. Никто из них даже не появляется здесь.

— Нет, он не совсем забыл обычаи. Он присылает сюда узников для жертвоприношений. И не забывает про дары, которые подобает приносить Безымянным:

— Тоже мне дары! Его собственный Храм украшают каждый год, в алтаре, наверное, целые залежи золота, а в лампадах жгут розовое масло! А посмотри на Престольную Палату: потолок прохудился, купол потрескался, стены так и кишат крысами, совами, летучими мышами... Но все равно она переживет и Божественного Короля, и все его Храмы, и всех королей, которые придут, чтобы править после него. А наш Храм стоял здесь до них, и будет стоять здесь, когда они уйдут. Потому что в нем средоточие всего мира.

— Да, он есть средоточие всего.

— Ив нем хранятся свои богатства. Иногда Тхар рассказывает мне о них. Их столько, что можно доверху набить Храм Божественного Короля, да нет, десять таких Храмов, и ничего не убудет. Золото и военные трофеи, подаренные много веков назад, копились там на протяжении жизни сотен поколений, никто не знает, с какого времени. Сокровища заперты глубоко под землей, в подземельях и подвалах. Меня туда не берут, заставляют ждать и ждать. Но я знаю, как все выглядит. Под Палатой, под Селением, даже под этим самым местом, где мы стоим, — везде есть комнаты связанные огромным лабиринтом из множества туннелей. Недаром его имя — Лабиринт. Это огромный город, самый настоящий, только под землей, в темноте, и простирается он под этим холмом, и наполнен золотом, мечами древних героев, древними коронами, костями, временем и безмолвием.

Она сама пришла в восторженный экстаз от своих слов. Манан слушал и смотрел на нее, и его похожее на плоскую глыбу лицо не выражало ничего, кроме привычной флегматичной печали да настороженности, разве что на этот раз оно было чуточку печальнее, чем всегда.

— Ну да, — сказал он. — И ты — хозяйка всех сокровищ. А еще мрака и молчания.

— Да, хозяйка всего — я, — повторила она. — Но они не хотят мне ничего показывать. Я знаю только те помещения под землей, которые позади Престола. Мне не показывают даже место, где находится вход в подземелье, а когда я спрашиваю, отвечают всякий вздор. Не пускают меня в мои собственные владения! Почему они заставляют меня ждать? Ждать и ждать без конца?

— Ты же еще совсем молоденькая... И кроме того, — добавил сиплым альтом Манан, — наверняка, малышка, они просто боятся. Ведь это не их места — не забывай об этом. Там твои владения. А если они вступят в подземелье, их там будет подстерегать опасность. Нет таких смертных, которые не страшились бы Безымянных.

Арха ничего не сказала, лишь в ее глазах вспыхнул огонь.