Волшебники

— Ты должен понять. — Она говорила мягко, словно вымаливала прощение. — Я волшебница, но не богиня. Я много раз пробовала, исследовала различные линии времени. Многих посылала воевать с Мартином. Не заставляй меня читать тебе лекцию на тему хронологических манипуляций. Одна переменная величина меняет все остальное. Думаешь, вы первые сошлись с Мартином в той пещере? Думаешь, вы впервые сошлись с ним? Эта битва происходила снова и снова. Все каждый раз погибали, и я переводила часы назад. Этот финал, каким бы плохим он ни был, лучший из всех. Только тебе и твоим друзьям удалось остановить его, Квентин. От добра добра не ищут. Нельзя рисковать всем, чего мы сумели достигнуть.

Квентин, вибрируя от ярости, скрестил руки.

— Значит, так. Вернемся к самому началу, к «Миру в футляре часов». Остановим его еще перед Филлори. Найди такую линию, где он вообще не суется в эти часы.

— Я пробовала, Квентин! Пробовала тысячу раз. Нет такого варианта, где он не делал бы этого. Я устала, довольно с меня. Устала сражаться с тем, что было когда-то Мартином. Ты потерял Элис, я — брата.

Ее глаза действительно уходили куда-то вдаль, в мир, куда ей не было доступа. Гневные пары, как Квентин ни разводил их, начали понемногу падать.

Он все-таки сделал свой выпад, но она опередила его. То ли эта сцена уже проигрывалась в других параллелях, то ли Джейн разгадала его заранее. Он еще мчался к ней, когда она швырнула свои часы об стену.

Они лопнули, как переспелый плод, зазвенели, как мешок никелей. Стекло разбилось, колесики и пружинки запрыгали по полу, точно жемчуг с порванной нити.

Джейн с вызовом, тяжело дыша, смотрела на Квентина. Он созерцал обломки часов.

— Вот так, — сказала она. — Пора оплакать свои потери и жить с тем, что у нас осталось. Сожалею, что не посвятила тебя в суть дела раньше, когда еще было не слишком поздно — но я слишком нуждалась в тебе, чтобы говорить правду.

Она взяла его за щеки, пригнула к себе, поцеловала в лоб. В комнате стало совсем темно. Джейн с легким скрипом открыла дверь в тихий весенний вечер.

— Постарайся не судить Мартина слишком строго. Пловер проходу ему не давал, так и норовил зажать его где-нибудь. Из-за этого он, думаю, и ушел в Филлори. Зачем, по-твоему, он забрался в часы? Чтобы спрятаться.

Сказав это, она ушла. Квентин поплелся закрывать за ней дверь, хрустя обломками бывших часов.

Все хуже и хуже. Может, он уже добрался до самого дна? В последних проблесках света он посмотрел на тетрадь. Записка, улетевшая от него когда-то, так и лежала в ней. На листочке было всего одно слово:

СЮРПРИЗ!

Квентин снова сел на кровать. Выходит, они с Элис были просто статистами, которым не повезло вмешаться в чужую драку. В войну, которую вели между собой брат и сестра в своих кошмарных детских фантазиях. Никому нет дела, что Элис мертва, что Квентин пока еще жив.

Ответы, которые он наконец получил, ничего не сделали более простым или легким — а для чего еще ответы нужны? Он сидел на кровати и думал об Элис. И о бедном дурачке Пенни, и о несчастном Элиоте, и о злополучном Мартине Четуине. Он понял теперь, что все делал не так. Не надо было сюда приходить, не надо было влюбляться в Элис. Даже в Брекбиллс не надо было соваться. Сидел бы в Бруклине, нянчился со своей депрессией и злился на весь белый свет. Мелочи реального мира делают это занятие сравнительно безопасным. Да, он никогда не встретил бы Элис, зато она была бы жива. А он заполнял бы свою никчемную жизнь книжками, фильмами, мастурбацией и алкоголем, как все. Никогда бы не узнал, с каким ужасом связано осуществление твоих мнимых желаний. Избавил бы себя и других от расплаты за это. Вот она, мораль истории Мартина Четуина, если таковая вообще существует. Осуществишь свои мечты — станешь монстром. Сиди лучше дома и отрабатывай карточные фокусы в спальне.

Отчасти, конечно, и Джейн виновата. Это она его заманила, но больше уж он не клюнет ни на чью удочку. Сплав гнева и горя остывал, одевая Квентина защитным покрытием, прозрачным наплевательским лаком. Если нельзя вернуться обратно, он устроит все здесь так, как удобно ему. Это куда здоровее, чем ныть о прошлом. Вся фишка в том, чтобы ничего не хотеть. Это дает человеку силу и мужество. Никого не любить, ни на что не надеяться — чем не мужественная позиция?

Даже смешно, как легко тебе делается, когда плюнешь на все. В последовавшие за этим недели новый Мартин с белыми уорхоловскими волосами и деревянным пиноккиевским плечом снова взялся штудировать магию, решив сделать себя устойчивым против любых напастей.