Волшебники

Надо бы родителям позвонить. Фогг их как-то успокоил, скорее всего, но все же. Он едва не улыбнулся при мысли о предстоящей встрече. Что-то они скажут о его волосах? Ладно, это потом. Он шел, акклиматизируясь на ходу. Чары для взятия денег из банкомата для него теперь были детской игрой. Он подстригся, побрился, поменял шитый кентаврами средневековый костюм на более современный. Съел стейк, погибая от наслаждения, и в три часа оказался в Чайнатауне, в длинном темном подвальном баре, куда ходил с физиками. Он сидел и пил «московского мула», водку с имбирным пивом.

Алкоголь после долгого перерыва оказывал опасное действие на его мозг. Лед таял, грозя выпустить наружу горе и чувство вины. Квентин, не сопротивляясь, отдался чистой, глубокой, пьянящей грусти. К пяти бар стал наполняться, в шесть народ двинул с работы, и у стойки началась толкотня. Дневной свет на лестнице, ведущей в подвал, стал мягким, вечерним. На пути к выходу Квентин заметил в одной из кабинок хорошенькую блондинку. Она целовалась с парнем, похожим на лицо фирмы мужского белья. Его Квентин видел впервые, но девушка определенно была Анаис.

С ней он хотел бы увидеться в последнюю очередь — но это, может, и к лучшему, что они не слишком друг к другу привязаны. А «московский мул» поможет ему полегоньку наладить контакт. Они сели снаружи, на лестнице. Она держала его за локоть и ахала, глядя на белые волосы.

— Ну прямо не верится. — Время усилило ее европейский акцент и плохо сказалось на английской грамматике. Может, в баре это было бы меньше заметно. — Знаешь, как мы выбирались оттуда! Сначала было тихо, потом они снова накинулись. Джош здорово себя проявил — никогда не видела, чтобы он выдавал такую мощную магию. Одна тварь плыла под полом, по камню как по воде. Вроде акулы. Чуть ногу тебе не отгрызла.

— А, вот оно что. — При виде деревянной коленки Квентина Анаис заахала снова. Алкоголь делал все даже легче, чем он ожидал. Он готовился к потоку эмоций, к кавалерийской атаке горя на хрупкий душевный покой, но ничего такого пока не испытывал.

— Были еще чары — прямо в стенах, я думаю, — которые нас гоняли по кругу. Мы снова оказались в комнате Амбера.

— Эмбера.

— А я как сказала? — Анаис помахала в окно своему модельному бойфренду. Видно было, что она рассказывает эту историю не впервые и та ей успела поднадоесть. Сколько можно вспоминать приключения двухлетней давности, пережитые с едва знакомыми тебе спутниками. — Кроме того, нам приходилось нести тебя. Не знаю, что бы мы стали делать, если б Ричард (Ришарр) нас не нашел. Знаешь, он мне даже стал нравиться. Сделал нас невидимыми для всех чудищ и быстро вывел наружу. Но один шрам у меня все-таки есть.

Приподняв и без того отнюдь не длинную юбку, она показала Квентину келоидный рубец на гладком смуглом бедре.

Пенни, как ни удивительно, выжил — по крайней мере тогда был жив. Кентавры не сумели восстановить его руки, а колдовать без них он не мог. В Нигделандии он отделился от других, как будто что-то искал. Остановился перед высоким, узким, необычайно древним палаццо и простер свои культи, словно в мольбе. Через минуту двери открылись, показав на миг ряды книжных шкафов — тайное бумажное сердце Города. Пенни вошел, и двери закрылись снова.

— Не верится, что это было на самом деле, — повторяла Анаис. — Просто кошмарр. Хорошо, что все уже позади.

Странно, но она, видимо, ни в чем не винила ни Квентина, ни себя. То ли как-то примирилась с теми событиями, то ли они ее вообще не затронули. Поди догадайся, что происходит под этими блондинистыми кудряшками.

Она все время поглядывала через плечо на оставленную в баре модель, и Квентин, сжалившись, ее отпустил. Чмок, чмок. Ни один не выразил желания увидеться снова — к чему врать на этой фазе игры? Все, как она сказала, уже позади. Он бы еще посидел на ступеньках, в тепле раннего летнего вечера, но очень уж не хотелось сталкиваться с Анаис снова, когда она выйдет.

Сумерки напоминали, что пора позаботиться о ночлеге. Можно, конечно, пойти в гостиницу, только зачем? Квентин много своих вещей бросил в Филлори, но чугунный ключ, который после выпуска вручил ему Фогг, захватил. В Филлори ключ не работал — он пробовал — но теперь, на замусоренной улице Трибека, в душноватом городском воздухе, Квентин снова извлек его из кармана новеньких джинсов. Надежный, увесистый. Квентин по наитию поднес его к уху — ключ, как камертон, издавал высокую долгую ноту. Раньше он ничего такого не замечал.

Чувствуя огромное одиночество и незначительный страх, Квентин сжал ключ ладонями, закрыл глаза, расслабился, подчинился. Ключ открыл в воздухе невидимый шов. Квентин, как на горнолыжном подъемнике, с восхитительной легкостью пронизал подпространство и оказался на террасе у главного здания Брекбиллса. Грустно возвращаться сюда вот так, но делать нечего. Нужно уладить еще одно, последнее дело, а потом все и правда останется позади.

КОРОЛИ И КОРОЛЕВЫ