Волшебники

По окончании торжественного акта все потянулись к выходу. Колпаков, которые они могли бы подкинуть в воздух, у них не имелось. Кое-где слышались разговоры, кто-то издал восторженный вопль, но в целом атмосфера была довольно гнетущая. Они окончили колледж — если не прошлой ночью, то уж теперь точно. Можно отправляться на все четыре стороны и делать что хочешь. Прощай, Брекбиллс.

Квентин и Элис, взявшись за руки, вышли в какую-то боковую дверь и скоро очутились под развесистым дубом. Ветра не было, солнце пекло, в голове стучало. Надо бы подойти к родителям, думал Квентин — хотя раз-то в жизни они могут и сами его поискать. Вечером, скорее всего, будет гулянка, но с него уже хватит. Неохота укладываться, неохота отправляться ни в Честертон, ни в Бруклин, ни в какое-либо другое место. И здесь задерживаться тоже, в общем-то, неохота. Он покосился на Элис — она выглядела вконец изможденной. Любви, которую он привык чувствовать к ней, на месте почему-то не обнаружилось. Одиночество, вот чего ему хотелось в этот момент — однако не тут-то было.

Дурные мысли одолевали — он не мог или не хотел остановить это мозговое кровотечение. Отныне он дипломированный маг. Он научился произносить заклинания, видел Врага и остался жив, слетал в Антарктику на собственных крыльях и вернулся голый назад одной лишь силой своей магической воли. Железный демон вмонтирован в его спину. Кто бы мог подумать, что можно обладать всем этим и ничего ровным счетом не чувствовать? Чего ему еще не хватает? Может, все дело в нем? Если он не чувствует себя счастливым даже здесь и сейчас, в нем должен присутствовать какой-то крупный дефект. Счастье, не успел он его обрести, снова от него ускользнуло. Ничто хорошее не длится долго. Как Филлори. Ужасная мысль.

Его заветное желание исполнилось, и тут же начались неприятности.

— У нас вся жизнь впереди, а мне хочется лечь и поспать, — сказала Элис.

Позади них послышался тихий звук, точно лопнул мыльный пузырь или кто-то вздохнул.

Квентин обернулся и увидел их всех. Джош отрастил белокурую бородку и еще больше смахивал на аббата. Дженет проколола себе нос и, возможно, еще что-нибудь. Элиот был в темных очках, которые в Брекбиллсе никогда не носил, и в рубашке неописуемой прелести. Их сопровождал еще один человек, чуть постарше: высокий, смуглый и красивый, как на картинке.

— Пакуйте манатки. — Джош ухмыльнулся еще шире и распростер руки, что твой пророк. — Мы заберем вас отсюда.

КНИГА II

МАНХЭТТЕН

Прошло два месяца. Настал ноябрь — не брекбиллсский, а реальный (Квентину приходилось напоминать себе, что он теперь постоянно живет по реальному времени). Он прислонялся виском к холодному окну их квартиры. Далеко внизу виднелся аккуратный скверик с красно-рыжими деревьями; его газоны выглядели потертыми, как старый ковер.

Они с Элис, держась за руки, лежали на полосатой тахте у окна; чувство было такое, будто волны только что вынесли их плот на необитаемый остров. Электричество не горело, но в комнату сквозь полузадернутые шторы проникал молочный свет дня. На кофейном столике рядом лежала шахматная доска с остатками кровопролитной партии.

В квартиру, кое-как обставленную сборной мебелью, они заселились нелегально, отыскав крайне сложным магическим способом в Нижнем Ист-Сайде временно не занятую недвижимость.

Густая тишина висела вокруг, как белье на веревке. Они молчали уже около часа, и никому не хотелось начинать разговор. В стране вкушающих лотос слова ни к чему.

— Сколько времени? — спросила наконец Элис.

— Два, начало третьего. — Квентин, повернув голову, взглянул на часы. — Два ровно.

Загудел домофон.

— Элиот, наверно, — сказал Квентин, не двигаясь с места.

— Так рано?

— Ну да.

— Ты не говорил, что уйдешь в два часа.

Квентин сел с помощью одних брюшных мускулов, одновременно убрав руку из-под головы Элис.

— Может, и не уйду еще, — сказал он, открывая Элиоту подъезд.

Брекбиллс, хотя миновало всего два месяца, остался в прошлой жизни — одной из. Квентин, которому исполнился двадцать один год, полагал, что проживает уже третью или четвертую жизнь.

Он думал, что после роскошного брекбиллсского кокона будет ошарашен Нью-Йорком, где реальные люди живут реальной жизнью в реальном мире и делают реальную работу за реальные деньги. Пару недель город действительно поражал его своей бесспорной реальностью, если понимать под реальностью отсутствие магии, одержимость деньгами и невероятную грязь. Квентин совсем забыл, что значит постоянное проживание в большом мире. Никаких тебе чар: все остается таким как есть. Все поверхности густо покрыты словами — афишами, плакатами, граффити, планами города, вывесками, предупреждениями о парковке — но ни одно из этих слов не имеет силы. В Брекбиллсе каждый кирпич, каждый куст и каждое дерево веками мариновались в магии — здесь правили приземленность и грубая физика. Точно коралловый риф, из которого ушла жизнь: раскрашенная скала и ничего больше. Настоящая пустыня для мага.