Волшебники Гора

— Спасибо, Господин, — облегченно вздохнула рабыня.

— Кроме того, — улыбнулся я, — гвардейцы были мужчинами, и они там, действительно, присутствовали.

— Да, Господин!

— Но впредь, ради тебя самой, я посоветовал бы тебе, оказавшись перед свободными женщинами, остерегаться таких оплошностей, — предупредил я.

— Да, Господин!

— Продолжай, — велел я.

— Женщина посмотрела на меня сверху вниз, и я сразу опустила голову, не смея поднять на нее взгляда. Меня даже начало неудержимо трясти. Можете себе представить, что почувствовала я там, такая маленькая и беспомощная!

— Конечно, — кивнул я, — в таком месте, в присутствии такой персоны, самой Убары Ара.

— О да, Господин, — сказала она, — конечно, и это тоже. Но было и кое-что еще.

— Что именно? — заинтересовался я.

— Я думаю, что на меня гораздо больше давило то, что она была свободной женщиной, а я был перед нею всего лишь рабыней.

— Понятно, — усмехнулся я. — Продолжай.

— Так вот, Убара посмотрела на меня и заявила: «Это письмо написано не Аппанием». «Нет, Госпожа» — подтвердила я, и тогда она спросила: «Но Ты знаешь, от кого оно, не так ли?». «От великолепного Мило» — сообщила я. «Ты знаешь о его содержании?» — осведомилась женщина. «Нет, Госпожа» — ответила я. «Ты грамотная?» — уточнила она. «Да, Госпожа» — признала я. «Но этого послания Ты не читала?» — спросила Убара. «Нет, Госпожа» — заверила ее я. «А есть ли у тебя некое понятие того, что может быть его содержанием, — поинтересовалась женщина, — какое-либо подозрение относительно его смысла?». «Боюсь, что да, Госпожа» — кивнула я. «А Ты знаешь, кто я?» — строго спросила она. «Вы величественная и прекрасная Талена, — ответила я, — Убара Великого Ара». «Его ведь могли бы убить всего лишь за то, что он осмелился бы думать о написании такого письма» — сказала женщина. Я очень испугалась и промолчала, а она возмущенно продолжила: «А он даже подписал свой письмо. Какой дурак. Какой бедный, безумный, страстно увлеченный дурак. Как он мог осмелиться на столь компрометирующий, столь глупый и совершенно безумный поступок?». «Возможно, он потерял свое благоразумие из-за сияния красоты Госпожи» — прошептала я.

— Превосходно, Лавиния, — похвалил ее я.

— Женщина посмотрела на меня и приказала: «Говори». И я сказала, как Вы меня научили: «Он как-то раз выступал в Центральной Башне, декламировал стихи и все такое. Возможно, в какой-то момент, не по вине Госпожи он был очарован ее голосом, словно пением птицы венминиум, или возможно, ее изяществом и манерами, результатом тысяч поколений ее предков. Или, опять же не по вине Госпожи, возможно вследствие некого мимолетного замешательства, Мило настолько не повезло бросить взгляд на кусочек ее на мгновение открывшегося лица, или заметить изящность ее тонкого запястья между манжетой и перчаткой, или даже, к своему ужасу рассмотрел обнажившуюся из-под кромки одежд лодыжку?». На это мое предположение Убара кивнула и пробормотала: «Возможно». И я нисколько не сомневаюсь, Господин, что эта владетельная женщина сама проследила за тем, чтобы таких сигналов, таких знаков, таких интригующих проблесков, якобы сделанных по невнимательности или неосторожности было предостаточно!

— Возможно, в этом она не столь уж и отличалась от тебя самой, — усмехнулся я

— Господин! — попыталась возмутиться рабыня.

— По крайней мере, — пожал я плечами, — она никогда не стояла около него на коленях, в браслетах и рабском шелке и не протягивала руки, чтобы дотронуться до него.

— Будь она на моем месте, и всего лишь рабыней, — проворчала Лавиния, — возможно, она сделала бы то же самое!

— Возможно, — не стал спорить я.

— А я уверена в этом, Господин! — заявила она.

— И в результате оказалась бы в полях? — поинтересовался я.

— Возможно, Господин, — улыбнулся моя рабыня.

Честно говоря, мысль о царственной Талене, остриженной и отправленной работать в поле, действительно показалась мне забавной.

— Господин? — окликнула меня женщина, выводя из мечтаний.

— Продолжай, — бросил ей я.

И Лавиния продолжила: «Ты знаешь, что он посвятил премьеру своего „Луриуса из Джада“ мне?» — спросила меня Убара. «Да, Госпожа» — ответила я. «Как посвятил он мне и многие из других своих спектаклей» — добавила она. «Да, Госпожа» — повторила я. «Он провозгласил, что это я вдохновила его на эти спектакли» — сказала Убара. «Да, Госпожа» — кивнула я. Кстати, Господин, неужели она не поняла, что в таких заявлениях главным был, прежде всего, политический аспект!?

— Продолжай, — отмахнулся я.

И Лавиния продолжила свой рассказ:

«Впрочем, я вдохновляла многих людей искусства» — сообщила мне Убара.

— Продолжай, — повторил я, улыбнувшись про себя.

Мне вдруг стало интересно, можно ли было обучить Талену рабским танцам. Если бы из этого что-нибудь получилось, она на собственном опыте смогла бы узнать то, что для женщины в действительности означало, вдохновить мужчин. Впрочем, зачастую для этого хватает просто красоты почти любой рабыни.