Волшебники Гора

— Конечно, Господин, — заулыбалась она.

— Ты должен быть уверен, что получил от нее все, чего Ты хотел, — сказал я, — а затем, если пожелаешь, потребовать больше, и даже в тысячу раз больше.

— Ай-и-и! — выдавил из себя он.

— И она должна тебе все это дать, — заверил его я. — Она — рабыня.

— Могу ли я поверить такому счастью? — спросил Мило.

— Не уступай искушению того, чтобы проявить слабость в своих отношениях с ней, — предостерег его я. — Она любит тебя, но одновременно она должна бояться тебя. Она должна знать, что, Ты не будешь шутить с ней. Она должна постоянно осознавать, что живет под угрозой твоего наказания.

— Я понимаю, — сказал мужчина.

— А поскольку она — женщина, — продолжил я, — иногда она может, из любопытства, или по глупости, особенно вначале, захотеть проверить силу твоей воли, чтобы определить, нельзя ли раздвинуть границы ее условий.

— Господин! — попыталась протестовать Лавиния.

— Тогда твое дело будет продемонстрировать ей, насколько они нерушимы, быстро, решительно, наглядно.

— Понимаю, — кивнул Мило.

— Она обязательно захочет знать, если можно так выразиться, длину ее цепи, расположение стен ее камеры. Но одновременно с этим, она захочет получить уверенность относительно твоей силы. Она захочет узнать, что Ты — ее господин, действительно, и во всем изобилии реальности. Изучив это, она больше не будет устраивать подобных глупостей в будущем. Ей надо почувствовать, что камень тверд и что огонь горит. Зато впредь она будет на своем месте, радостной и удовлетворенной.

— Плеть, — подсказала Лавиния, — расскажите ему о плети, Господин!

— Это — символ власти и инструмент наказания, — кивнул я. — Рабыня является объектом ее приложения. Некоторые рабовладельцы считают, что весьма полезно иногда напоминать рабыне о ее реальности на практике, хотя бы для того, чтобы напомнить ей, что она — рабыня.

— Как можно чего-то столь красивого касаться грубой кожей? — ужаснулся Мило.

— Это, помогает нам научиться повиноваться и знать, кто господин! — засмеялась рабыня.

— Купи плеть, — посоветовал я ему.

— Да, Господин, — поддержала меня Лавиния.

— Ты хочешь, чтобы я купил плеть? — удивленно спросил Мило у рабыни.

— Да, Господин! — ответила она.

— Но, почему? — не понял мужчина.

— Таким образом, у меня не останется ни малейших сомнений в том, что должна повиноваться и угождать вам! — объяснила женщина.

— Понятно, — протянул Мило.

— Кроме того, у вас под рукой всегда будет удобное орудие для того, чтобы скорректировать мое поведение и провести наказание, — добавила она.

— Плеть, конечно, не то чтобы абсолютно необходима, — заметил я. — Существует множество других средств и способов наказания.

— Верно, — согласилась со мной Лавиния.

— Но есть очень много чего, что говорит в пользу плети, — сказал я. — Прежде всего, это самый простой и самый практичный аксессуар для подобных целей. Кроме того, он традиционный и, конечно, имеет немалую символическую ценность.

Лавиния, стоявшая на коленях, посмотрела вверх на Мило, своего хозяина и не замедлила подтвердить мои слова:

— Да, Господин!

— Вы думаете, что я действительно должен приобрести плеть? — осведомился тот.

Честно говоря, меня порадовало, что на этот раз он адресовал свой вопрос ко мне, а не к рабыне. Это намекнуло мне, что он начинал постигать смысл своей власти. В таких вопросах решение всегда принимает свободный мужчина, и только от него оно зависит, а никак не от рабыни. Лавиния искоса посмотрела на меня и довольно улыбнулась. Похоже, она тоже, к своему немалому восхищению, заметила, что была отстранена от этого вопроса. Мило быстро научился, как следует относиться к ней, а именно, как рабовладелец. Она была рабыней. Такие решения должны принимать другие. Она не могла участвовать в них, но, как и подобало для рабыни, обязана была принимать их последствия.

— Конечно, — заверил я Мило.

Казалось, он обдумывал этот вопрос.

— И если она, — сказал я, мельком взглянув на Лавинию, — вызовет твое неудовольствие, сразу используй плеть на ней, буквально и жестко.

Мужчина с трудом проглотил слюну, а его рабыня застенчиво склонила голову.

— Она — рабыня, — напомнил я, — а не свободная спутница, которую нельзя потрогать без ее разрешения, которой ничего нельзя сделать, даже если она превращает твою жизнь в пытку, даже если она сводит тебя с ума, даже если она собирается разрушать тебя хорт хортом.

— Он она так красива, — прошептал он. — Мне трудно даже думать о том, чтобы коснуться ее плетью.

— Иногда, — пожал я плечами, — именно те, кто оказываются самыми красивыми, больше всего нуждаются в хорошей порке.

— Я могу говорить? — спросила Лавиния.

— Да, — разрешил Мило.

— Дело в том, Господин, — сказала она, — что я люблю вас и хочу чтобы Вы иногда наказывали меня плетью.

Мужчина озадаченно уставился на нее.

— Я хочу знать, что я — ваша рабыня, — пояснила женщина.

— Ничего не понимаю, — пробормотал Мило.

— Покажите мне, что Вы — мой господин.

— Не могу понять этого, — признался мужчина.