Волшебники Маджипура

— При смене власти всегда проводится большая уборка, — сказал герцог.

Против обыкновения, он сейчас чувствовал себя неловко, оказавшись в центре внимания. — Вы только представьте себе; чиновники мечутся как угорелые, защищая свои должности, если чувствуют опасность лишиться их, или же дерутся за высшую ступень. Словом, жизнь в Замке бурлит и клокочет.

— И к какой категории вы относите себя, господин мой Олджеббин? — спросил Свор, прикоснувшись губами к своему бренди.

Олджеббин заметно напрягся.

— Должен заметить, что Верховный канцлер — это все же больше, чем просто чиновник, что бы вы ни думали на этот счет, любезный Свор. Но если серьезно, новый корональ повторно утвердил меня в этой должности.

— Прекрасно! За это обязательно следует выпить! — воскликнул Септах Мелайн и, вскочив на ноги, высоко поднял руку с бокалом, — За Верховного канцлера Олджеббина, ныне и присно!

— За Олджеббина! — дружно подхватили присутствующие, размахивая руками. — За Олджеббина! За Верховного канцлера! — и все разом осушили бокалы, чтобы не дать себе возможности задуматься над тем, что этот тост являлся, в общем-то, лишь ничем не обоснованным пожеланием.

— А что корональ? — спросил Престимион, когда все умолкли. — Надеюсь, он без труда справляется со своими новыми обязанностями?

И снова ответом ему послужило напряженное молчание. Гости опять принялись рассматривать свои бокалы, словно это были магические хрустальные шары.

— Он мало-помалу вникает в дела, — с какой-то развязностью заговорил наконец Сирифорн, побуждаемый яростными взглядами Олджеббина. — Ведь это все же тяжкое бремя.

— Куда тяжелее всего, что ему когда-либо доводилось поднимать, — проворчал Гиялорис. — Человек должен с осторожностью браться за тяжести, если не уверен, что у него хватит сил их удержать.

Престимион, держа бокал в левой руке, правой налил всем бренди из непочатой бутылки.

— Действительно, народ приветствует возвышение Корсибара, — сказал он, когда все вновь взяли бокалы в руки. — Я видел на всем протяжении Глэйдж, с какой поспешностью они развешивали его портреты и готовились праздновать его прибытие. Полагаю, что его очень хорошо принимали. — Он быстро обежал горящим взглядом лица гостей, словно желая намекнуть им, что в его мягких спокойных словах имеется подтекст. Но те и сами уже поняли это.

— Сейчас у него медовый месяц, — хрипло сказал Гонивол. Он густо покраснел от обильной еды и питья, и это было заметно даже сквозь густую поросль, почти сплошь скрывавшую его лицо — Такое время бывает у каждого нового короналя. Но когда посыплются его декреты, народ может запеть иную песню.

— И не только простой народ, — добавил Сирифорн, протягивая хозяину бокал, чтобы тот вновь его наполнил. Его лицо тоже раскраснелось, а в глазах вспыхнул огонь.

— Что вы говорите? — с невинным видом осведомился Септах Мелайн. — Неужели даже у таких людей, как вы, могут быть причины чего-то опасаться?

Сирифорн пожал плечами.

— Любая большая перемена, тем более такого масштаба, нуждается в тщательной оценке и анализе, любезный Септах Мелайн. В конце концов, лорд Корсибар один из нас. У нас нет никаких оснований сомневаться в том, что мы будем пользоваться при нем теми же привилегиями, какие имели и раньше. Но ведь никому никогда не ведомо, какие реформы и перестановки может замышлять новый корональ. Позвольте мне напомнить вам, что никому из нас еще не приходилось прежде переживать смену правителя.

— Вы совершенно правы, — безразличным тоном вставил Престимион. — Какое это странное время для всех нас. Позвольте мне теперь предложить вам особого ароматического бренди. Мы выдерживаем его после перегонки шесть лет в кеппинонговых бочках, куда для особого привкуса кладут несколько ягод ганни.

Он махнул рукой Септаху Мелайну. Тот поставил перед каждым из присутствующих новые бокалы и ловко наполнил их. Престимион внимательно следил за тем, как гости пили, как будто беспокоился, смогут ли они по достоинству оценить изысканный напиток, а затем обратился к ним прямо:

— А вы, господа? Каково ваше личное отношение к переменам? Скажите мне, они полностью устраивают вас?

Олджеббин настороженно посмотрел на Сирифорна, Сирифорн на Гонивола, а Великий адмирал на Олджеббина. Чья очередь была выкручиваться, отвечая на трудный вопрос?

Все молчали, не было слышно даже обычного в таких случаях уклончивого бормотания.

— А как вы восприняли метод прихода Корсибара к власти? — уточнил вопрос Престимион. — Неужели вы не были шокированы? Или, по-вашему, то, что корональ выбирает себя сам, является хорошим нововведением?

Олджеббин набрал полную грудь воздуха и медленно беззвучно выдохнул. Разговор наконец дошел до сути, и это его ни в коей мере не радовало. Но он ничего не сказал. Как и Гонивол.

Первым не выдержал затянувшейся паузы Сирифорн.

— Не хочет ли мой господин Престимион подтолкнуть нас к государственной измене?

Престимион удивленно вздернул брови.