Волшебный горшочек Гийядина

– Ты предлагаешь полететь в училище, которое закончил Казим? – осенило теперь и Ивана. – Ведь украл-то он горшок из их музея! Может, хоть они что-нибудь знают?

– Именно это я и хотел предложить, – довольно прошуршал ковер, потирая кисти в предвкушении. – Ах, как давно я не был там, где появился на свет…

– …и еще бы тыщу лет кистей моих там не было!!!.. – исступленно прорычал Масдай, изо всех своих мохеровых сил борясь с ветром, усиливающимся даже не по минутам – по секундам.

Пустыня, безмятежно дремлющая под ними еще полчаса назад, заворочалась во сне, вздохнула тяжко песком и пылью, спохватилась, что гости на пороге, а покрывала до сих пор не выбиты, одеяла не трясенные… И началось.

Первый порыв сухого и горячего, как из домны, ветерка, был встречен изнывающими от жары пассажирами с радостным энтузиазмом.

Второй – с добавлением мелкого песочка – такими же энтузиастическими отфыркиваниями, отплевываниями и попытками выковырять глаза, моментально наполнившиеся сим стройматериалом.

После третьего Селим заподозрил, что пустыня взялась за них всерьез и порекомендовал закрыть лица чем-нибудь поплотнее, лечь на ковер ничком, взяться за края и друг за друга, и ждать развития событий, а лучше – скорого прибытия в училище, которое, хвала премудрому Сулейману, было построено не так далеко от города.[29]

– …По сравнению с ВыШиМыШи, похоже… – кисло пробормотала Серафима в ответ на это оптимистичное заявление отставного стражника, и торопливо выудила из багажа и натянула купленную по его же совету черную паранджу.

Плотное покрывало спасло открытые участки кожи от беспрестанной атаки всепроникающих и больно жалящих песчинок, черная густая сетка из конского волоса – чачван – надежно защитила лицо, и теперь от пылевой атаки закрывать оставалось только глаза.

Ее примеру незамедлительно последовала Эссельте.

Яфья, как самая опытная и самая местная, таким манером была одета с самого начала путешествия, и теперь лишь прикрывала газовым платком выразительные карие очи, поблескивающие в сторону иностранок покровительственными веселыми огоньками.

– Может, остановимся и защитный купол поставим? – почти неузнаваемый из-под намотанного на физиономию края чалмы, таким же чужим голосом прокричал Агафон, еле перекрывая свист ветра.

– Да тут недалеко осталось! – так же громко проорал в ответ Масдай.

– Да и ветер-то так себе! Скоро спадет! – вклинился в обсуждение в полный голос Абуджалиль, горожанин до мозга костей, да к тому же с высшим заграничным образованием, и поэтому знающий всё на Белом Свете.

– Абуджалиль-ага, но эта буря может быть опасной! – еле слышно из-под паранджи проговорила отставная наложница.

– Это так называемая ложная буря, Яфья! Нашим северным гостям абсолютно нечего бояться!

– За вас же боюсь-то! – тут же вскинулся уязвленный специалист по волшебным наукам.

– Ты за себя бойся, коллега-ага, – насмешливо провопил придворный чародей, важно поглядывая на зардевшуюся под его орлиным взором Яфью. – А за себя мы уж как-нибудь сами справимся!

Вскипевший, как чайник на вулкане, Агафон уже набрал полную грудь обжигающе-шершавого воздуха, чтобы выдать заносчивому сопернику что-нибудь такое-эдакое, но почувствовал, как на плечо ему, успокаивая и сдерживая от необдуманных поступков, легла рука Ивана.

– Агафон, он же местный, он здесь живет, он ведь, наверное, лучше знает. Не заводись, пожалуйста…

В ответ маг рыкнул под нос что-то неразборчивое в адрес слишком много, но не то знающих местных,[30] дернул плечом и сердито уткнулся носом в Масдая.

– Агафон, подержи, пожалуйста, мой инструмент, я себе на физию чего-нибудь всё-таки намотаю… – обеспокоенно сплюнул за борт песчано-пылевым раствором и жалобно попросил друга Кириан.

Не поднимая головы и не глядя на менестреля, волшебник безмолвно протянул руку и принял ценный груз.

– Спасибо!

Его премудрие только молча кивнул.

Абуджалиль с удовольствием заметил отступление и потерю боевого духа противником, выкатил грудь колесом, гордо вскинул голову, победно улыбнулся скромно потупившей взгляд наложнице, и уже хотел было как-нибудь остроумно прокомментировать свершившееся, с последующим прочтением посвященного Яфье стиха, как вдруг почти одновременно произошло несколько событий.

Масдай радостно вскрикнул «Училище на горизонте!»

Те, кто расслышал, привстали, прикладывая руки к глазам, чтобы разглядеть получше долгожданную цель.

И новый порыв бури, обиженной несерьезностью человеческого восприятия и оскорбленной унизительным эпитетом «ложная», вне шантоньских учебников страноведения, написанных в Вамаяси, отродясь к ней не применявшимся, ударил ковер в жесткое подбрюшье. Масдая подбросило и понесло, как оторванную штормом лодку по бушующим волнам. Люди, не успев ахнуть, посыпались с него как горох в хороводящий вихрями песок внизу…