Волшебный горшочек Гийядина

Отыскивать пижона в барахольном музее им не пришлось – и по очень уважительной причине: и сам пижон, и барахольный музей, пока они под защитным куполом приводили нервы в порядок, пропали без следа. А вместо этого отбросившие безопасность и комфорт волшебники очутились уже не в огромном – просто в большом зале из уже знакомого серого камня. Редкие стальные колонны, отшлифованные до блеска, словно валы гигантских иномирных механизмов, подпирали низкий железный потолок. На стенах, сложенных из крупных, неровно отесанных плит, чадя, горели синим пламенем, толстые факелы. Под ногами расстилалось нечто, при ближайшем недоуменном рассмотрении оказавшееся изъеденной молью ковровой дорожкой. Возможно, в прошлой жизни она была красной.

Агафон нервозно обернулся, чтобы поглядеть, какие изменения постигли самую важную часть – их путь к отступлению – и замер.

Там, где до постановки купола находилось метров сто свободного пространства и спасительная дверь, сейчас располагалась сплошная стена, ничем не отличающаяся от своих товарок справа и слева.

Абу, медленно покачиваясь, вытянул руку, потрогал холодную шершавую поверхность, потом постучал по ней костяшками пальцев, поскреб ногтями, попинал носком сапога…

– Настоящая, – икнув коньячными парами, с отвращением огласил результат экспертизы сулейманин. – Замуровали, демоны… Проломить ее, что ли? Давай, покажем им… ему… кто в доме хозяин!

Агафон скрипнул зубами. Больше всего его премудрию сечас хотелось бросить всю свою магическую силу и умение на таран и уничтожение каменной самозванки, а после этого рвануть отсюда так, что ни одному ифриту не догнать будет вовек…

Но был Ахмет. И был кооб. И был Гаурдак, ифриты его забодай… И поэтому нужно было не бежать туда, где друзья, солнце, здравый смысл и безопасность, а набраться смелости пополам с наглостью, если уж просто набраться, как бедняга Абу, было сейчас никак нельзя, и упрямо переть вперед. К хранителю сокровищ.

А еще железной занозой в мозгу сидел пункт один его дурацкого, да к тому же пошедшего наперекосяк плана.

Не злить хранителя.

Раньше времени.

И поэтому Агафон набрал полную грудь воздуха, выпустил его сквозь стиснутые губы, и ровным-ровным, как караканская степь, голосом проговорил:

– Абу. Нам пока… не надо этого делать. Нам нужно… в другую сторону.

– Не люблю… стены… – упрямо выпятил нижнюю губу сулейманин. – Там где их не должно быть.

– А я тебе говорю – пойдем… – из уголка рта сердито процедил его премудрие, ухватил друга за рукав, и решительно потащил по плешивой дорожке.

Туда, где у противоположной стены метрах в ста от них, окруженные редкими факелами в железных подставках, терпеливо стояли и смотрели в их сторону люди.

Как оказалось при ближайшем рассмотрении, в оценке ожидающей их диспозиции он сделал две ошибки.

Во-первых, не все люди смотрели в их сторону стоя. А, во-вторых, не все смотревшие стоя и не стоя были людьми.

Подойдя к ожидавшей их делегации метров на двадцать, Агафон замедлил шаг. С десяти метров он уже разглядел всё в подробностях, и ноги его остановились как-то сами по себе. Ибо в самом конце ковровой дорожки стоял трон. А на троне сидел скелет.

И сидел он там отнюдь не как деталь интерьера или украшение королевского кресла в готичном стиле.

Рядом с троном, почтительно склонив головы и сложив руки на животах, стояло десятка полтора людей в сулейманских одеждах и столько же ифритов почти без нее.[58]

Наряды придворных блистали роскошью.

Одеяние хозяина трона – истлевшие остатки пурпурного халата – держалось на его плечах только волей магии и самоотверженных усилий отдельно взятых нитей. Голову его венчала белая, будто только что выпавший снег, чалма с диковинным алым пером.

При приближении гостей превратившаяся в золотую корону.

– С-смотри, Ага…Агафон…ага… С-скелет в короне… сидит на троне… Кто-то долго не ухаживал за местным королем… – пьяненько ухмыльнулся Абуджалиль, и получил от Афона-аги яростный тычок в бок локтем.

– А чего ты дерешься? – не замедлила обидеться жертва собственного искусства.

– Тихо ты, кабуча сулейманская… – тихо прорычал его премудрие. – Рот закрой…

– А чего это…

– Тебе поручается следить за ифритами и придворными, понял? – состроив серьезную мину, сурово пробормотал ему в ухо маг. – Очень важное задание! Жизнь наша зависит от твоего внимания! Глаз с них не спускай! Усек?

Показалось ему, или Абу даже слегка протрезвел от его зловещего напутствия?

– У…сёк, – с усилием сглотнул он, скрестил руки на груди и принялся исподлобья сверлить подозрительным взглядом всех приближенных к императору особ вместе и по очереди.

Особо нервные особы нервно запереминались.

Агафон, воспользовавшись замешательством, сделал еще шаг вперед и с почти почтительным поклоном обратился непосредственно к начальнику компании.

– Это снова мы, ваше величество. Извините, если немного погорячились. Были неправы. Исправимся. Проработаем. Учтем.

Скелет снисходительно хмыкнул, попирая все законы анатомии и физиологии.

– «Я погорячился» – сказал муравей слону…