Волшебный корабль

– Я знаю, дорогая. Конечно, тебе тяжело: ты так долго не виделась с ним, а когда он вернулся после долгой разлуки, его тут же снова у тебя отобрали. Но ты помни вот о чем: из плавания я тебе привезу окрепшего и жизнерадостного паренька. Сына, которым ты сможешь гордиться. Пока же он попросту не понимает, на каком свете находится. Ему с трудом дается учение, он готов пасть духом, и бьюсь об заклад, что под вечер у него все кости трещат. – Кайл поднял свою чашку, заглянул в нее, нахмурился и вновь поставил на блюдце. – Подлей-ка мне еще чаю… То есть если я сейчас позволю ему вернуться домой, к маме и бабушке, он расценит это как возможность нажаловаться. Он примется ныть и скулить, расстроит вас обеих, а кончится тем, что пойдет прахом вся та наука, которую я успел кое-как в него вбить. Нет, Кефрия. Вам лучше не видеться, уж ты мне поверь. Для вас обоих так будет лучше. И для твоей матери тоже. Она и без того достаточно напереживалась из-за утраты Ефрона. Давай не будем причинять ей новую боль.

Кефрия между тем проворно наливала мужу чай. Как она радовалась, когда он сказал, что позавтракает с нею. Как поверила, что сумеет вымолить у него столь желанную милость…

Он так давно не находил времени побыть с нею наедине. По вечерам он являлся домой совершенно измученный, а утром вскакивал еще до рассвета, чтобы сразу умчаться обратно на корабль. Поэтому сегодня, когда он позволил себе немного поваляться в постели, Кефрия сразу затаила надежду, что настроение супруга меняется к лучшему. Когда же он сообщил, что нынче они вместе позавтракают, – надежда переросла почти что в уверенность. Но… когда они наконец заговорили об Уинтроу, она тотчас распознала в его голосе такие знакомые нотки. И поняла, что спорить бесполезно. Если она хотела мира в семье, с надеждами следовало распроститься.

Вот уже две недели прошло с того дня, когда Кайл, влепив сыну затрещину, отослал его на корабль. И за все это время он ни разу не заговорил об Уинтроу первым. А когда Кефрия принималась расспрашивать – отвечал односложно. Она чувствовала себя почти так же, как когда-то, в первые дни после его отбытия в монастырь. Не имея представления о том, что с ним сталось, она даже поволноваться за него как следует не могла, ибо не знала, о чем следует беспокоиться. Ей просто мерещились неведомые опасности, расплывчатые, безымянные и оттого еще более страшные. Мерещились все время, пока ее ум не оказывался занят чем-либо иным: Кефрия переживала то за мать, молча несшую свое горе, то за Альтию, пропавшую неизвестно куда. Что ж, ей оставалось утешаться хоть тем, что на сей раз она доподлинно знала, где находится Уинтроу. И потом, Кайл был ему все же отцом. Уж он не допустит, чтобы с мальчиком произошло какое-либо несчастье. И не утаит от нее, если в самом деле будет о чем беспокоиться. Кому, как не отцу, лучше всех знать, как следует поступать с сыном? Да и твердая рука все же великое дело и иногда ой как требуется! В конце концов, что она, Кефрия, могла понимать в воспитании подрастающих мальчиков?

Она глубоко вздохнула, силясь привести нервы в порядок, и перешла к следующей теме:

– А… приходила ли Альтия к кораблю?

Кайл сдвинул брови.

– Ни разу с того дня, когда ее прогнал прочь этот идиот Торк. Я же распорядился только на борт ее не пускать, но с причала гонять ее не приказывал. Жалко, что у недоумка не хватило соображения позвать меня, когда она появилась. Уж я бы силком оттащил ее туда, где она должна находиться, – домой!

Было вполне очевидно, что мнением самой Альтии по данному вопросу он интересовался в самую последнюю очередь. Если интересовался вообще.

В комнате никого не было, только горничная прислуживавшая за столом, но Кефрия невольно понизила голос:

– Представь, она даже не зашла навестить маму. Я знаю, я спрашивала. Она вообще дома не появлялась! Кайл, как ты думаешь, где она может сейчас быть? Мне уже кошмары по ночам снятся. Что, если ее убили? Или… похуже что сделали? А сегодня ночью мне знаешь какая мысль пришла? А вдруг она как-нибудь тайно пробралась на «Проказницу»? У нее всегда была такая прочная связь с кораблем… И у нее достанет упрямства проникнуть на борт, где-нибудь спрятаться и тихо сидеть, пока вы не уйдете далеко в море и возвращаться станет слишком хлопотно, и…

– На корабле ее нет. – Тон, которым произнес это Кайл, однозначно свидетельствовал о его отношении к женским глупостям. – Скорее всего, она прячется где-нибудь в городе. Кончатся денежки – и заявится домой как миленькая! Так вот, когда это произойдет, я хочу, чтобы ты была с ней построже. Никаких чтобы мне ахов, охов и рассказов о том, как вы за нее волновались. Не квохчи, как курица. И с бранью на нее не налетай, она ее пропустит мимо ушей. Просто прояви твердость. Держи ее без гроша, пока не начнет вести себя как положено. Да и потом вожжи не очень-то распускай! – Он дотянулся через стол и ласково взял руку жены, что плохо вязалось с его жесткими речами. – Могу я довериться тебе в этом, дорогая? Ты ведь сделаешь это? Для ее же блага, так?