Волшебный корабль

Прохожий повернул голову и несколько странно на него покосился. Брэшен тоже глянул на него, потом отвел взгляд. Он, оказывается, топал по улице с самой что ни есть дурацкой улыбкой на физиономии. Ну и плевать. Он имел право улыбаться. Он гордился ею. Она стояла на палубе «Жнеца» как самый настоящий юнга, битый морем и жизнью и обретший определенную крутость. Этак небрежно приняла его приглашение… И шапочка у нее на голове сидела с должной лихостью. Плавание, которое, как он ожидал, должно было прикончить ее, на самом деле помогло ей… выздороветь. Заново обрести нечто, вышибленное, как он полагал, Кайлом, когда он заделался капитаном «Проказницы». Недостаток именно этого качества и делал ее в последних двух плаваниях такой невыносимой. Ее привычное нахальство тогда сменилось стервозностью, ее чувство честной игры – мстительностью. А в день, когда умер ее отец, он уж было решил, что прежняя Альтия умерла навсегда. И надежда на ее воскрешение затеплилась у него только в тот день на Тощих островах, когда она начала свежевать котиков. Что-то в ней переменилось тогда. И начавшаяся перемена потом только становилась заметнее – точно так же, как сама она становилась сильней и выносливей. А в ту ночь в недоброй памяти Закоулке, когда она пришла к нему, – вот тогда он полностью осознал, что перед ним во всей красе была прежняя Альтия.

И еще он понял, до какой степени ему ее не хватало все это время…

Брэшен полной грудью дышал воздухом свободы и суши. Жалованье лежало в карманах, он был свободен как птичка. И имел основания рассчитывать к вечеру на очень приятное общество. Чего еще желать?

Он принялся высматривать вывеску «Красного карниза». Старпом – когда он намекнул, что вознамерился провести ночку на берегу, – с улыбочкой рекомендовал ему эту гостиницу как «чистенькое местечко для бережливого моряка». Улыбочка ясно означала: знаем-знаем, мол, не один ты там ночлежничать собрался. Что ж, не будем его разочаровывать…

Красные карнизы заведения бросились ему в глаза гораздо раньше, чем он сумел разглядеть скромную вывеску. Внутри гостиница оказалась действительно чистой, но уж больно аскетически обставленной. Всего два стола и четыре скамейки, все надраенное, что твоя корабельная палуба. Пол усыпан просеянным белым песочком. Огонь в очаге поддерживался плавником; языки пламени переливались разными красками. Ни одного посетителя не было видно. Брэшену пришлось довольно долго стоять в общей комнате, дожидаясь, пока к нему выйдут.

Появившийся мужчина вытирал руки о фартук. Он почти подозрительно оглядел Брэшена с головы до ног, прежде чем поздороваться:

– Добрый день.

– Мне рекомендовали вашу гостиницу, – сказал Брэшен. – Сколько за комнату и за ванну?

Человек вновь окинул его таким взглядом, будто решал про себя, сколько Брэшен способен позволить себе. Сам он был пожилой, с повадками бывшего моряка – и жестоко покалеченный морем. Одна нога у него когда-то была сломана и очень скверно срослась, что, по всей видимости, и положило конец его плаваниям.

– Три, – заявил он решительно. И добавил: – Надеюсь, ты не из таких, кто заявляется вдрызг пьяным и принимается все крушить? Если так, то здесь для тебя комнатки не найдется.

– Пьяным-то я приду, но обстановку крушить не буду. Просто спать завалюсь.

– Хм-м-м… Ты, кажется, честен. Это хорошо. – Он протянул руку за деньгами и, получив монетки, сразу спрятал их в карман. – Занимай комнату наверху слева. Если хочешь вымыться, на заднем дворе есть водяной насос, очаг и лохань. Огонь прикрыт, но его нетрудно разжечь. Мойся, пожалуйста, и можешь не торопиться, только обязательно оставь все в том же аккуратном виде, в каком оно сейчас. Я, знаешь ли, стараюсь, чтобы все было чисто. Кое-кому такое не нравится, есть, знаешь, любители жрать, напиваться, орать и драться всю ночь. Если ты из таких, иди лучше в другое какое-нибудь место. А здесь честный человек платит за опрятную постель – и получает ее. И еда у нас такая же: не какой-то тебе изыск с выкрутасами, все простое, зато добротное, только сегодня сготовленное. И к тому же добрая кружка хорошего пива. Но только тут не таверна, не веселый дом с девками и не игорный притон. Нет, господин мой. Это чистое заведение. Это чистое заведение!

Брэшен обнаружил, что кивает, точно деревянная кукла, поддакивая болтливому деду. Про себя он начал подозревать, что старпом решил чуток позабавиться, направляя его сюда. Ну и ладно. Тут в самом деле было опрятно и тихо. Лучше им с Альтией побыть здесь, а не в какой-нибудь набитой людьми, шумной таверне.

– Стало быть, пойду для начала ванну приму, – сказал он, когда хозяин гостиницы прервался перевести дух. – Да, и еще вот что: тут, наверное, подойдет еще один парень с нашего корабля. Он будет спрашивать Брэшена. Это я. А паренька зовут Эттель. Скажешь ему, чтобы меня обождал?

– Добро, скажу ему, что ты туточки. – Дед помедлил, вновь исполнившись подозрений. – А он не гуляка, надеюсь? Не явится пьяным, не заблюет мне пол, не начнет скамейки переворачивать?