Волшебный магазин

Гуля была поражена – как к ним отнеслись в этом шелтере. Накормили, поселили в отдельной комнате, дали одежду, Дашке – книжки и игрушки. Девочка скучала без русских мультиков, но уж тут ничего нельзя было поделать. Пришлось смотреть американские. В этом убежище они провели почти год. Суламифь им звонила и рассказывала, что происходит с Виктором.

Первым делом он попросил ее продать дом, но поскольку дом был на имя Суламифь – она сказала, что это ее дело и ее деньги.

Тогда Виктор попросил продать машину – Суламифь ее просто отобрала.

У Виктора ничего своего не было.

Он сделал попытку повидать дочку, но предупрежденная учительница немедленно увела девочку и пригрозила полицией.

Тогда он наплевал на подписку и, забрав у подруги Максима его колымагу, уехал в неизвестном направлении. Подруга немедленно известила полицию. Тогда было изменено наказание – был наложен запрет на проживание в данном штате под страхом тюремного заключения.

Неизвестно каким образом Виктор узнал об этом постановлении, но на долгое время он исчез из города.

Гуля мечтала, чтоб навсегда.

Некоторое время он еще ей мерещился. Прямо на углу. Или в кафе, где она работает – стоит за прилавком и рекомендует разные пирожные. Научилась коротким фразам. И вдруг – входит и идет прямо к ней. Подошел ближе – не он, симпатичный пожилой фермер в ковбойской шляпе и показывает на пирожные. И пальцами – две штуки. Гуля быстро положила на красивую тарелочку и взяла деньги. Но фермер отказался от сдачи, взял тарелочку и подошел к столику рядом, где Даша готовила уроки. Поставил перед ней тарелочку и, махнув рукой Гуле, вышел. Даша смотрела на пирожные равнодушно – сладкого было много и Гуле разрешали брать просроченные булочки, а также хлеб, плохо пропеченный из-за неисправности хлебопечки. Она с благодарностью брала и дома готовила из него вкусные татарские блюда.

Из убежища они переехали на новое место – им выделили двухэтажную квартиру за мизерную цену. Это было специальное жилье для беженцев, которые только начали тогда наводнять Америку.

И Гуля начала улыбаться, потому что жизнь начала ей улыбаться.

Даша стала заниматься в детской танцевальной студии рядом с домом. В этом маленьком университетском городе можно было обходиться без машины, просто ходить пешком. Редкая, даже уникальная ситуация для американского образа жизни.

Гуля проводила дни в кафе. А школьница Даша вела совершенно привычный советский образ жизни – всюду одна и была настолько самостоятельна, что учительница, увидев ее из окна своей машины, встревожилась: как это восьмилетняя девочка может находиться на улице без взрослых. Гуля звала дочку «маленький гимназистик» – с ранцем за спиной и в брючках.

Пожилой фермер по имени Джон, тот самый, который угощал Дашу пирожными, однажды пригласил их на родео: конные показательные выступления местных фермерских хозяйств. Не очень понимая, что такое родео, Гуля вырядилась и Дашке бант привязала над ухом. Но когда Джон привез их на манеж, Гуля поняла, что открытое платье и каблуки – не самая подходящая одежда для спортивного мероприятия. А Джон в ковбойской шляпе был как рыба в воде – жал руки, перекрикивался приятелями, расположившимися на некотором отдалении, купил девочкам – Гуле и Даше – сладкую вату, отыскал хорошее место на трибуне и усадил их как самых дорогих гостей. Гуле понравилось, что Джон так расположен к девочке. Не пошлый ухажер, а добрый друг, да еще и по возрасту как ее отец.

Родео Гуле нравилось, хороший конный цирк и все так стремительно. Она вдруг сняла проклятые каблуки и, оставив Джона и Дашу, побежала босиком вниз к манежу. Там гуртом ковбои ожидали своей заезд. Гуля подбежала к оседланному коню, взвилась на него, платье треснуло по швам – и на глазах ошарашенных организаторов полетела вдоль трибун.

Взыграла степная дикая кровь прадедов-кочевников. Всё на уровне инстинкта, хотя в детстве ей приходилось ездить в ночное с деревенскими. Конь нес ее по гаревой дорожке, и восторг переполнял ее – это было непостижимое ощущение подлинной жизни и в голове стучало: «А вот так… А вот могу, хочу и могу. Могу и хочу!»

Приближался барьер и не моргнув глазом Айгуль ударила пятками бока коня, и тот послушно перелетел препятствие. Айгуль сидела в седле, как воин Чингисхана, и все повторяла: «Вот тебе татаро-монгольское иго! Выкуси, сволочь! А попробуй сам сядь и попробуй, мерзавец!»

Джон и Даша, буквально замерев, смотрели на этот поединок татарской женщины с окружающим ее миром, в котором ее ни в грош не ставили, полагая, что она сама знает эту житейскую субординацию: женщина, знай свое место!

Джон влюбился в нее сразу и окончательно, забыв про возраст, про то, что еще не разведен и вряд ли получится, да про все – просто смотрел и любовался. Ее красотой.